Не хочу помирать, хочу жениться

В театральной истории сохранились предания о громовом хохоте, сотрясавшем театр во время исполнения фарсов Мольера. Михаил Булгаков сохранил в жизнеописании драматурга изображение нутряного «бру-га-га», от которого гаснут свечи, трясется партер и не могут устоять даже охраняющие двери мушкетеры. Но театральный опыт заставляет к этому свидетельству отнестись с подозрением. На среднестатистическом мольеровском спектакле в зале царит если не вежливая скука, то вежливое недоумение. Кто-то и впрямь находил это смешным? Какая была счастливая эпоха. Там сама ситуация, когда пожилой человек решил жениться, казалось смешной. Если еще и на молоденькой – совсем смешной. А уж коли она собиралась наставлять пожилому супругу рога, – так и вовсе животик надорвешь. Режиссеру надо обладать безукоризненным чувством смешного, чтобы язык и положения мольеровских фарсов оказались смешны для сегодняшнего зрителя. Как правило, режиссеры с юмором не в ладах. И поэтому предпочитают Мольера несколько «дописать», разбавить вставными номерами, хорошо идут вставные сегодняшние анекдоты. Чуть-чуть песен, чуть-чуть плясок, два-три анекдота, глядишь – что-то и слепилось «по мотивам».

Молодые режиссеры Олег Глушков и Андрей Першин действуют по проверенным рецептам. Мы играем актеров мольеровской труппы, играющих фарс. Это позволяет спокойно вставлять любую отсебятину: выяснения отношений, анекдоты «по ходу» и «по поводу». На сцене остроумная декорация: бумажные боскеты, позволяющие действующим лицам прятаться и появляться в самых неожиданных местах, карабкаться по спрятанным лестницам и т.д. Актеры много поют (правда, под фонограмму), много танцуют (сами) и кувыркаются (пока довольно неуверенно).

Сам спектакль в целом похож на такую дипломную работу, за которую точно можно поставить проходной балл, но в которую не вкладываешь ни души, ни таланта, ни особого рвения. Все не хуже, чем у людей. И ладно.

Единственное, что несколько выбивалось из общего ряда, – обаяние искренности, которое было в Сганареле – Альберте Филозове, его недоуменные голубые глаза, враз потухшие, когда его герой услышал циничные рассуждения юной невесты о том, что она предполагает скоро стать молодой вдовой. И в эти минуты на сцене «Школы современной пьесы» возникали контуры какого-то другого спектакля, куда более тонкого, прочувствованного и осмысленного.