Сусанин концептуализма

Вот уже почти как два десятилетия Илья Кабаков – такой же художественный бренд, как, например, русская икона, Эрмитаж с Петербургом, Малевич с авангардом. Он олицетворяет почти все постсоветское искусство: имеется в виду не то искусство, что возникло после перестройки, а то, которое вышло из недр соцреализма и довело его до абсурда еще в советские годы. Во всех энциклопедиях Кабаков числится как «лидер московского концептуализма» 70–80-х годов. Насчет того, что такое «московский концептуализм», в книжках написано раза в три больше того, что создано самими концептуалистами. Но чем дальше от 70-х, тем концептуализм становится туманней. Теперь уже любой нестандартный жест (например, кучка кала в Пушкинском музее, «оставленная» художником Бренером) считается «концептуальным». Поэтому теперь критики и кураторы хватаются за Илью Кабакова, как за поводыря. Уж он-то точно знает, куда вывести современное искусство – прямиком к «тотальной инсталляции» (термин и направление, придуманные мастером).

В том, что Кабаков входит сейчас в десятку ведущих мировых художников, есть и своя закономерность, и своя ирония. Каким образом художник, воспевший всю провинциальность и скуку советской коммуналки, превратился в международную знаменитость? Что такого западные эстеты нашли в его мусорных комнатах (в одной из своих инсталляций Кабаков воспроизвел советский привокзальный туалет со всеми его до боли нам знакомыми деталями)? Почему его картины-стенды, повторяющие какие-нибудь доски объявлений в заштатных клубах с абсурдными текстами, ценятся куда как выше живописи всех российских мастеров вместе взятых? Художника, впитавшего застойный быт Союза (сначала детдом, потом артистические скитания), на Западе разрывают на части. И разрывают, стоит заметить, не как обиженного и оскорбленного диссидента, а как мировое достояние.

Самый простой ответ – Кабаков не критикует советский строй, он открывает «человека советского» как всемирное явление. В конце концов, какие бы империи не сменяли одна другую (СССР, США, Евросоюз), скука, затхлость и неосуществимые утопии никуда не исчезнут. Именно их иллюстрируют знаменитые кабаковские альбомы – графические рисунки с мухой Машей или серии со Вшкафусидящим Примаковым, Вокноглядящим Архиповым и Украшателем Малыгиным.

Интерес к советскому искусству на Западе подобен волнам: то накатит (так было во времена перестройки, когда было модно все красное и коммунистическое), то отхлынет. Но после всех приливов и отливов остается один Кабаков. Сейчас, например, во Франкфурте открылась шумная выставка «Коммунизм: фабрика мечты». Ее венчает инсталляция Кабакова «Пошли, девчата!» (воссоздание сельского клуба).

В Московском доме фотографии решили отдать дань уважения мастеру. Самого виновника торжества на выставке не будет. Впрочем, это и не выставка в строгом смысле слова. Здесь представлены видеоинтервью Кабакова, снимки его работ, фрагменты фильмов о его творчестве. Ведь, если быть честными, «заграничного» Кабакова (после его отъезда в Америку в 1989 году) почти никто не видел. Теперь на глазах посетителей МДФ, по старому советскому выражению, заграничная сказка превратится в быль, и московский концептуализм хотя бы виртуально вернется на историческую родину.