«И дом твой пуст и разорен»…

Гигантская сцена Папского дворца обнесена железной сеткой. На полу разбросаны груды мусорных пластиковых пакетов. В углу притулился остов старой разобранной машины. Сверху, с забора, двое молодых мужчин и одна женщина начинают диалог. Он будет сопровождаться и прерываться музыкой, его участники будут входить в общий танец или исчезать со сцены. Диалог будет дробиться на монологи и снова срываться на спор. Его трое участников будут наблюдать за происходящим, чтобы использовать те или иные события для аргументации своих позиций. Текст Лорана Маринье, написанный специально для этого проекта Анжелена Прельжокажа, звучит чуть слишком возвышенно-литературно. Герои спорят о природе человека, о его тяге к насилию, о слабости человеческого духа и силе воли, о том, что любовь и насилие часто сопрягаются. О том, что такое память и что такое верность.

Герой вернулся с войны в родной город, «знакомый до слез», где он оставил свою девушку. Но сейчас и Кати никак не найти, и город стал совсем неузнаваем. Вместо памятных с детства уютных улиц и площадей – загаженные помойки. Люди разучились улыбаться. И похоже, сам воздух вибрирует насилием.

Бомжеватый мужик тащит за руку перепуганную девчушку, потом удовлетворяет свою похоть, швырнув жертву на мусорный мешок…

Парни дерутся – отчаянно, без правил. И победивший долго бьет поверженного противника головой о мусорную кучу…

В центре странного ритуального танца – женская фигура в огромной бальной юбке на железном каркасе. Зацепив край, юбку начинают разматывать, – она оказывается составленной из нашитых на одну веревку мужских пиджаков. Скоро весь хор, вся жадная толпа облачается в эти пиджаки. А маленькая девушка остается абсолютно голой в своем железном каркасе. Сегодняшняя Марианна (символ Франции и символ свободы) – отнюдь не самоуверенная красавица с пышными формами и в лихом фригийском колпаке, но синюшный щуплый подросток, который дрожит от холода и пытается спрятаться от посторонних глаз. Ее бесцеремонно разглядывают и так же бесцеремонно ощупывают. Пока не щелкает пружина и освободившаяся от железной клетки-юбки маленькая фурия не начинает бешеный танец мщения и ярости, ненависти и боли.

Мир, беременный насилием, – постоянный образ балетов Прельжокажа, выбирает ли он сюжеты арабской «Тысячи и одной ночи» или шекспировскую трагедию, галантные ухаживания в Версальском парке или библейские сюжеты.

Вековые стены Папского дворца стали, возможно, самым сильным из слагаемых спектакля (поверх текста, хореографии, усилий исполнителей). Слишком много видели эти стены доказательств того, что человек – одно из самых опасных существ в этом мире. Как и доказательств того, что человек – одно из самых беспомощных божьих созданий…