Тараканы Оно

Как художница, Йоко Оно среди широкой общественности известна, конечно, куда как меньше, нежели в роли супруги лидера Beatles Джона Леннона. Ее значение в судьбе культовой группы – до сих пор предмет жарких споров: она ли была причиной распада тандема Леннон–Маккартни, она ли сбила Джона с пути истинного? С таким послужным списком и всемирной известностью можно заниматься чем угодно – вышиваешь ли крестиком или пишешь многотомные мемуары, тебе будут открыты двери престижных залов и фондов.

Между тем уроженка знатного японского семейства, с 1970-х годов влившаяся в нью-йоркскую богему, не желает расставаться со своим изначальным призванием. С 1964 года она снимает арт-фильмы и некогда была одним из участников авангардного движения Fluxus. Йоко и поныне ставит создание арт-объектов, инсталляций и перфомансов едва ли не выше своих композиторских опытов. Удивительно, что и в том, и в другом деле в 2000-х годах у Йоко, судя по всему, открылось второе дыхание. Совсем недавно она выпустила альбом «Да, я – ведьма!», а до того повторила свои известные перфомансы (например, в одной из галерей зрители отрезали ножницами части ее платья – в идеале художница должна была остаться обнаженной, но, учитывая стаж и авторитет, нижнее белье не тронули).

Совершенно непонятно, кто по идее должен оценивать перед московской публикой заслуги Йоко Оно – светский ли журналист, музыкальный критик или искусствовед? Вчера, на первой встрече с женщиной-легендой, московская публика даже не знала, о чем спрашивать – всем известно, что она не выносит вопросов о Beatles. Волей-неволей приходится сосредоточиться на искусстве.

Йоко Оно по-прежнему заряжена для общественно-культурного выстрела. Ее главная тема – пацифизм и насилие. Старый хипповский призыв – Make love not war. Так и в московской инсталляции мы видим каски советских солдат времен Великой Отечественной, висящие на фоне речи Геринга, посвященной тому, что народу легко запудрить мозги, послать в бой, обвинив пацифистов в предательстве. В другой комнате – огромная урна, наполненная манекенами-трупами (парафраз страшных кадров концлагерей). Наконец, имеется карта мира, на которой каждый может поставить «печать мира», чтобы сделать отмеченное им место мирным местом.

Уже из немногих перечисленных примеров видно, что как язык художественных жестов Оно, так и их направленность происходят из 1970-х годов. Они относятся к риторике мира, братства, согласия и далее в том же порядке. И хотя мода повторяется, подлинную, а не поверхностную актуальность этим изрядно затертым лозунгам вернуть слишком сложно. Точно так же невероятно сложно превратить старые идеалы любви и братства в новейшие арт-бренды. Нам эта ситуация хорошо знакома. В 70-е и у нас была целая плеяда художников-неформалов, и у нас были художественные хиппи и шестидесятники-интеллектуалы. Где они сегодня? Кто-то отрешенно пишет и продает холсты в Праге, Германии и Америке. Кто-то бьется в открытую музейную дверь, где его хлопают по плечу, встречают похвалами и речами об «исторической миссии», но довольно быстро убирают в запасники – благо такого добра навалом.

В чем нынче проблема этого поколения идеалистов? Почему они столь неуместны со своей искренностью? Почему, стараясь быть современными, они выглядят еще больше старомодными? Ответь мы на эти вопросы, мы бы, с одной стороны, очень многое (возможно, даже слишком многое) поняли бы о своем времени, с другой – уничтожили бы своих родителей. Вместе с тем у Йоко Оно имеется одно неоспоримое преимущество и козырь – она причастна к Beatles – к группе, которая, если верить опросам и рейтингам, и поныне самая современная и актуальная.