Posted 29 апреля 2015,, 21:00

Published 29 апреля 2015,, 21:00

Modified 8 марта, 03:37

Updated 8 марта, 03:37

«Люди – родина моя»

«Люди – родина моя»

29 апреля 2015, 21:00
Постоянный автор «НИ» поэт Евгений Евтушенко, как и обещал, к майским праздникам возвращается в Москву и приступает к осуществлению своих масштабных планов на Год литературы, которыми он делился с нашими читателями еще в январе. Не все будет точно так, как задумывалось, но в целом – многое состоится, пообещал Евгений А

Столичная публика может встретиться с классиком современной литературы уже 30 апреля на вечере поэта в «Гнезде глухаря». В начале мая Евгений Евтушенко выступит в Якутии по приглашению главы республики, затем по приглашению президента Александра Лукашенко посетит Белоруссию, где в годы войны связной в партизанском отряде служила его бабушка Ганна. 10 мая поэт отправится в Мадрид, где состоится презентация его книги «Дора Франко» на испанском языке. В этом вечере примет участие и сама героиня поэмы. 16 мая в Зале Чайковского пройдет вечер «Кто были мы? Шестидесантники». Наконец, после 10 июня поэт с небольшой, но звездной командой отправится в гастрольную поездку с чтением стихов от Москвы до Петропавловска-Камчатского. Вместе с Евтушенко в 25 городах выступят актеры и музыканты Дмитрий Харатьян, Олег Погудин, Денис Константинов, Марина Ивлиева и другие.

А вот масштабный мегаконцерт по антологии русской поэзии «Поэт в России больше, чем поэт» с участием известных актеров и музыкантов, который намечался на 1 июня во Дворце спорта «Лужники», переносится из-за бюрократических проволочек. О дате, на которую он будет назначен, мы обязательно сообщим нашим читателям, как только она станет известна.

Фото: АНАТОЛИЙ МОРКОВКИН

«В мае увидят свет две книги, которые имеют для меня огромное значение», – сказал «НИ» поэт. Так, в издательстве «Эксмо» выходит подготовленная Евгением Александровичем вместе с женой Марией 700-страничная антология «Поэзия победы». «Такой объемной антологии, посвященной Великой Отечественной, еще не издавалось, – говорит Евгений Евтушенко. – Причем это стихи разных поколений. И стихи тех, кто был в годы войны еще ребенком, и стихи фронтовиков, погибших на войне, и тех, кто чудом выжил, прошел всю войну, как Эрнст Неизвестный. Мы включили в книгу и его стихи, написанные в то время, когда он участвовал в штурме Будапешта. Будут стихи Юрия Васильева, очень сильная подборка стихов Юрия Белаша... В то время возникла фронтовая плеяда замечательных поэтов».

А вторая книга, которая называется «Не теряйте отчаяния», выйдет в издательстве «Азбука». Это новые стихи поэта. «Такое странное, экстравагантное высказывание принадлежало мужу Анны Ахматовой – Николаю Пунину, – рассказал «НИ» Евгений Александрович. – Когда его арестовывали, уходя, он сказал именно эту фразу. И я вижу в этом очень большой смысл, потому что отчаяние – это не безнадежность. Именно отчаяние часто толкает людей на героические поступки».

Сегодня мы впервые публикуем стихи, вошедшие в новую книгу поэта.

Заповедь
Бывал и наш народ неправ,
когда на гнет не обижался,
и гениев своих поправ,
лжегениями обольщался.

Влип в хлад и глад, в очередя,
как в пасти волчие, в напасти,
башку лихую очертя,
и ухитрился, как дитя,
на столько удочек попасться.

О, Господи, за что, скажи
народ обманывали столько!
Но не заслуживал он лжи.
Доверчивость сбивала с толку.

Вблизи потемкинских ворот
махала чернь императрице.
Она вздыхала «О, народ!»,
до слез готова умилиться.

Держа бургундское вино
в когда-то пыточном подвале,
они – уж так заведено –
народ поддельный создавали.

Но что же делать нам, когда
кроме трясины нету брода,
и неподдельная беда
у неподдельного народа.

Он выжил у Орды в плену.
Он Бонапарта объегорил.
Он спас от Гитлера страну
многомильонным вдовьим горем.

Но после стольких наших ран
не лучше, чем режим чинушный,
литературы стебный срам
и кинофильмов стиль чернушный.

Жестокость даже правдой врет.
Вы что, душою оржавели?
Да вы хотя бы свой народ,
как раненого, пожалели.

Он спас – тому свидетель я –
любви застенчивой прелестность,
и сохранил среди ворья
всех изумляющую честность.

«Пока свободою горим...»,
не догорит в чистейших русскость,
и если рухнул Третий Рим,
Россия совести не рухнет.

В послепожарищном дыму
грех над золою изгаляться.
Негож к народу своему
высокомерный дух злорадства.
14 апреля 2015

* * *
Жизнь свою – за други своя
В детстве из былин услышал я:
«Жизнь свою – за други своя».
Я давно на свете сирота,
Тянет внутрь земная сырота.
Ты не поддавайся, зубы стиснь.
За кого готов отдать ты жизнь?
Ну а кто такие други?
Не льстецы они, не слуги
те, кто в непроглядной вьюге
тебе руку подадут,
никогда не продадут.
Те, кто вместе, те не пропадут.

Это может быть на фронте,
в точь по строчкам Пиндемонти –
лучше не наполеоньте,
все права, всё счастье тут,
если нас не предадут.
Пиндемонте тот, какого
элегантно и толково
Саша Пушкин изобрел –
чтобы царский произвол
на поэта не был зол,
ибо он его вкруг пальчика обвел.
И на всех под небесами
мы не будем злиться сами.
Бог ведь вовсе не для зла нас произвел.

«Жизнь свою – за други своя –
И в последнем круге бытия», –
Бог сказал, прикинувшийся витязем,
из породы нерушимой вытесан,
нас, таких несовершенных, сотворя
и о смысле жизни говоря:
«Жизнь свою – за други своя»
23 марта 2015


* * *
Марку Розовскому
Мы вырастали в разгромах, разносах,
да вот успели успеть.
Боже, как хочется с Марком Розовским
снова с обнимку спеть.
Мы растеряли друг друга. Как жалко
дружбы всех наций живой.
Помню я польские польта вповалку
с русскими на Моховой.

Венгры и чехи, что нам помешало,
в братстве себя воспитав,
ставить на сцене земного шара –
только без танков – спектакль?

Чистой, беззлобной была наша смелость –
просто веселая злость.
Пусть не сбылось всё, чего нам хотелось,
все-таки что-то сбылось.

* * *
Я как-то был с красавицей-полячкой
в окраинном театрике ночном.
Была от предвкушения пылавшей
она, шепнув мне: «Жди, пока начнем!»

С актером знаменитым разведенка.
Она влюбилась, видимо, в меня
Во мне и в ней всё было так взведенно,
что мы изнемогали от огня.

Он в нас ворвался, он внутри взорвался
от соприкосновенья взглядов глаз.
Но был спектакль, и так я волновался,
как будто он решит судьбу сейчас.
Тогда была варшавская цензура
не лучше нашей. Но ее засов
уже не мог сдержать мятежность хмуро
после ночных двенадцати часов.

Спектакль ночным был вовсе не случайно.
Она вела на сцене свой урок.
Учительницей строгой чрезвычайно,
она была, и взгляд был так жесток.

Но боже мой, что сделалось с глазами,
а были изумрудно зелены,
и вдруг косыми стали, и я замер –
Она была как дочь другой страны.

И не какой-то, а Китая Мао,
где спьяне с гонором надменной чепухи,
цитатничек краснюсенький вздымая,
она читала русские стихи.

И все китаеглазые поляки
Полтаву помня с многим заодно,
читали в зал, где ржали все гуляки
спьяна: «Белеет парус одино...»
Я зла в душе не прятал многолетнего
Откуда это вырвалось, и вдруг?
Ну почему, за что, издев над Лермонтовым?
Ведь никакой он власти не был друг?

За что, сраженный пятигорским выстрелом,
в свои – подумать! – только двадцать семь?
За то, что русский,
был в той пьеске высмеян,
хотя за первый стих в тюрягу сел?

Она все поняла, но опечаленно:
«Но как же быть театру без сатир?
Аллюзий и у вас полно с отчаянья.
А националисты – все! Весь мир!»

Заплакала. А я почти неистово:
«Вот если бы когда-нибудь мы все,
все стали бы над-националистами,
стал воздух бы другой везде-везде».

Я был всегда и в иностранок влюбчивый,
а тут любовь, быть может, упустил.
Но я не предал вас, Михаил Юрьевич,
хотя у вас в глазах: «Я бы простил».

Я проводил ее. Шел как по лезвию.
уть постоял на первом этаже
и слушал каблучки ее по лестнице,
но было поздно – навсегда уже.

Политика такая ведьма вредная.
Мы все для ее козней матерьял.
Я, на нее терявший столько времени,
красавицу такую потерял!

И что-то под ногами все мешается,
а взглянешь – не игрушечный, но танк?
И отношенья с Польшей ухудшаются,
а, может быть, могло все быть не так.
5 марта 2015

* * *
Гале Мерецкой

Что-то плещется, что-то мерещится,
жизнь другая, другая страна,
и красавица Галя Мерецкая,
полуженщина, полуволна.

Не какая-нибудь, а байкальская,
ты держалась, ничья не жена,
никому, что одна, не показывая,
и осталась и вправду одна.

Королева театра иркутского,
и когда-то, как я, молода,
ты бывала мошкою искусана,
а вот сплетнями никогда.

Никогда не была ко мне грубою,
до конца никогда не моя,
не сказавшая из самолюбия
мне ни разу, что любишь меня.

За меня выйти замуж не думала –
Слишком бабник и слишком в толпе.
Но чтоб выше взлетел я, дунула.
Получилось. Спасибо тебе.
20 января 2015

Алла Демидова
Сталин, трубка опять дымит твоя,
я от дыма ее задыхаюсь,
Но когда вижу Аллу Демидову,
я гармонию слышу – не хаос.
И, читая Берггольц и Ахматову,
где в подвалах из прошлого выстрелы,
она будущее высматривает,
но вот их пораженья не высмотрела.
Разговора с ней телефонного
удостоился и успокоился,
получив, как надежду от оного,
что спасет и Россию –
достоинство.
2015

* * *
Не могли мы когда-то заснуть
в тех ночах, что и вьюжны, и льдисты,
с детской верой в «когда-нибудь»
русских кухонь «когда-нибуддисты»

Эти кухоньки были тогда
наш подпольный Гайд-парк и парламент,
где мы если уж пили – до дна,
и умели тихонько горланить.

Наши «если бы» и «кабы»,
упоение Самиздатом,
стали знаком всей нашей судьбы,
дали боль быть во всем виноватым.

Но история не простит
сослагательного наклоненья
и неужто оставит лишь стыд
для всего моего поколенья?

Как бессмысленны те бунтари,
кто, считая, что братство – условность,
неготовность к свободе внутри
превратить неспособны в готовность.

Ты, любимая, не позабудь,
что искал я не без страданья
в беззащитном «когда-нибудь»
себе хрупкое оправданье.

Спешкой замысел каждый убит,
не бывают победы мгновенны,
и на цыпочках входят в быт
лишь продуманные перемены.

Спешкой можно все мысли спугнуть,
торопливость нам жизнь искорежит,
и насильно «когда-нибудь»
никогда не придет, не поможет.

И быть может единственный «изм»
безо всяких кровавых восстаний
мой наивный «когда-нибуддизм»
потихонечку будущим станет.
24 апреля 2015

Люди – родина моя
Помню-где-то и когда-то
у таежного ручья
уронил я тиховато:
«Люди – родина моя».

Но могучий гул ответа,
словно голос твой, земля,
шел от сосен и от ветра:
«Люди – родина моя».

Понял я, бродя по свету,
человечество – семья,
но семья, где мира нету,
Успокойте вы планету,
люди – родина моя.

Кто душою благороден,
а религия своя,
с ним у нас нет разных родин.
Люди – родина моя.

Я в тебе родился снова.
Ты шепни, любимая,
нашим детям в дар три слова:
Люди – родина моя.
26 апреля 2015

"