Игры космополитов

Выставка Аниша Капура «Моя алая родина» названа по одной – самой большой – инсталляции в зале: огромная куча красного воска, более похожая на гору кровоточащего мяса, разравнивается по окружности с помощью квадратного катка, закрепленного на железную балку. Эта балка движется наподобие часовой стрелки. Вся пахнущая и шевелящаяся махина (по слухам, потребовалось не менее восьми фур, чтобы довезти ее до Москвы) действует на уровне физиологии: словно бы не восковую жижу, а тебя выравнивают в идеальный круг. Потом уже добавляются ассоциации культурного порядка: индийская страсть к кричащим цветам, буддийское творение геометрических форм из хаоса, европейский кинетизм… Начав галерейную карьеру в 1990-х, господин Капур быстро ухватил основной посыл движения «Молодых британских художников» (YBA) – разрушать стандарты восприятия, воздействуя на пределе эмоций. Сначала ударить зрителя в переносицу, а потом уже разберемся с идеями и темами (там, где нужно, критики их придумают сами).

Собственно, на московской выставке можно увидеть весь набор приемов, которыми Капур оперирует уже не первое десятилетие. Помимо восковых масс в его арсенале отлично прижились стальные зеркальные поверхности. В экспозиции стоит объект с заголовком «S-образное» – изогнутая стена, где отражения посетителей гипертрофируются, словно в приснопамятных комнатах смеха. К слову, именно такие «переворачивающие мир» зеркальные объекты стали самым ходовым товаром британца – их любят устанавливать на площадях и в парках. Рядом cо стальной кривой висит желтая чаша – еще один фирменный объект, намекающий сразу и на минимализм Дональда Джадда, и на буддийские мотивы купола. Наконец, утопленная в стену синяя воронка имеет название «Мое тело, твое тело» и буквально увлекает зрителя внутрь этого ультрамаринового эротического пространства.

Если говорить формально, Аниш Капур – конечно, скульптор. Он работает с трехмерными вещами и пространством. Но в его произведениях происходит явный сдвиг от возвышенной западной классики (от статуй богов и героев) к восточной чувственности. Скульптуры превращаются в объекты желания – и в этом смысле они очень картинны, словно экзотический товар, разложенный на прилавке (не случайно он так много экспериментирует с индийскими порошковыми красками). Это скульптура нового поколения – без привязки к стране и традиции, без привязки к сюжету или истории, без привязки к культу и идеологии. Именно поэтому она смотрится одновременно и современно, и архаично. Нужно было вообще убрать человека и его тело из скульптуры XXI века, чтобы новая пластика оказалась такой желанной.