Тунеядцы на фоне вечности

К разгильдяю и хулигану Константину Звездочетову актуальные галереи относятся с большой нежностью. Его считают едва ли не единственным наследником всего московского концептуализма. От звездочетовских картинок, выполненных в стиле советских просветительских плакатов (предвестников комиксов), на душе становится светлей даже у завзятых радикалов. Его Никулин, Вицин и Моргунов из «Кавказской пленницы», выполненные в мозаике (наподобие сталинских мозаик на станциях метро), были такой же приметой перестроечного прорыва русских художников, как голый Олег Кулик в виде собаки или отчаянные жесты Авдея Тер-Оганьяна. Звездочетов так и остался в душе ребенком сладостного советского застоя. И как всякому ребенку, ему позволено то, что не позволяется взрослым.

Новая работа Звездочетова поражает размахом. Это уже не картинки или станковые картины, а картонная панорама. Скорее даже декорация для постановки любительского спектакля в провинциальном ДК. На фоне колхозного пейзажа с развалившимся сараем и обязательной дыркой в заборе десяток работников изображают активную деятельность. Чиновник в шляпе озабоченно осматривает свежую яму, бригада на перекуре изучает (или делает вид, что изучает) Конституцию, «интеллигент» в растерянности застыл перед тачкой, наконец, заводской рабочий через все ту же заборную дыру вытаскивает автомобильные детали. Вроде бы все при деле и в то же время дела никакого нет. Как написал сам художник в поэме, предуведомляющей зрителя: «И люди некрасивые, но забавные и уютные, И занятия хлопотные и тяжелые, Бесполезные и эфемерные. Мир – Богооставленный».

Манера и стиль, выбранные Звездочетовым, сильно напоминают знаменитый сатирический журнал «Фитиль». Те же туповатые герои-разгильдяи, бездельники, тунеядцы. Однако там, где зритель должен смеяться и исправлять свои нравы, у Звездочетова он грустно ухмыляется. Грустит он оттого, что понимает: ничто не меняется под серым российским небом – и грязь, и разбитые сараи, и работа без всякой цели и результата. В особенности последнее. С советских времен нам заявляли, что «работа красит человека». Но, как показано у Звездочетова, работа, если она делается не для себя, а для самой работы, – отупляет и одуряет. Очень многие офисные сотрудники, вынужденные проводить восемь часов за компьютерными играми и созданием иллюзии работы, если и не узнают себя в звездочетовских чернорабочих, то точно ухватят актуальность его произведения.