Музыкант Дейв Мастейн

– Дейв, вы уже бывали в Москве. Что-то запомнилось?

– Я очень много разного помню о Москве. Первый раз мы выступали у вас довольно давно, у нас были некоторые комплексы: мы американцы, наши страны довольно долго не очень дружили... Но мне было жутко любопытно. И, в конце концов, я же приезжаю в вашу страну не как политик, я – музыкант. Мне дико понравился настоящий местный борщ! Это прям невероятная еда какая-то! И икра. Водка впечатлила меньше – обычная, нормальная, ничего особенного. Но вообще, самое главное, конечно, люди. Они самое большое впечатление на меня произвели. Поклонники, зрители, профессионалы шоу-бизнеса... Все, в общем, те, кто с нами общался. Взаимоотношения между людьми иногда неприятно поражали. Вот, скажем, мы играли на открытом воздухе, близ леса. Со сцены я видел, как охранники избивают публику. Это невыносимо. Для меня вообще слушатели гораздо важнее охранников. Если я вижу, что с публикой как-то не так обращаются, я могу и концерт прервать... Да, но тогда времена были жесткие. Сейчас, конечно, не так. А люди везде люди, впрочем. Что у нас, что у вас. Очень похожи. Это было мое большое открытие.

– Некоторые американские и европейские музыканты из-за кризиса на Украине уже начали отменять концерты в России. Промоутеры опасаются дальнейших отмен. Megadeth же едет играть к нам как ни в чем не бывало. Прокомментируйте, пожалуйста.

– То, что происходит между Украиной и Россией, происходит между Украиной и Россией. Американо-российские отношения – это американо-российские отношения. Это политика. Политические лидеры, по идее, должны действовать наилучшим образом в интересах своего народа. Так получается не всегда, не мне вам рассказывать. Есть полно стран с коррупцией, войнами и прочими ужасами. Я считаю, что не имею никакого права судить эти страны. Мы приезжаем, чтоб играть нашу музыку для наших поклонников. Наша цель – доставить им удовольствие, порадовать и донести какие-то наши мысли вопреки языковому барьеру.

– Кстати, о барьере. Я еще в детстве, когда не очень хорошо знал английский, заметил, что у вас странные названия для альбомов и песен. Потом понял, что это характерные для вас каламбуры, словесная игра. Это такой тонкий юмор?

– Да, дело в том, что тогда, в 80-е, большинство людей, журналистов в том числе, относились к поклонникам хэви-метала как к идиотам, примитивным, грубым и воинственным созданиям. Многие группы, к сожалению, такой имидж поддерживали. Мне хотелось разрушить этот стереотип. Слушайте, я сам не идиот – я целую книжку написал! (автобиография «Мастейн», ставшая бестселлером. – «НИ»). Кроме того, я очень мирный человек. Я вообще инструмент мира.

– В этом году – двадцать лет хитовому альбому тоже с игровым названием – Youthanasia («Эвтаназия юности»). Как вы сейчас относитесь к нему?

– Мы делали его не без проблем... Он вышел после альбома Countdown to Extinction, который продался просто сумасшедшим тиражом – двойная платина! Мы были очень, очень успешны. И надо было соответствовать взятой высоте. Countdown мне помогал делать Макс Норман, и я решил, что раз у него так прекрасно получается, то стоит дать ему больше свободы. Я пригласил его в качестве продюсера и вскоре заметил, что у него песни как-то медленнее звучат, чем я как автор придумал. То есть песни мне самому нравились, но песни – это песни, а я хотел быстрых темпов. Мне пришлось расстаться с Максом. Потом мы что-то доделывали, дорабатывали, старались, чтоб все было как мы задумывали. В общем, получилось.

– А в Super Collider какая была идея?

– После того как мы с Максом расстались, у группы Megadeth наступило какое-то «продюсерское проклятье» – мы ни с кем не могли сделать больше двух альбомов! Collider начинал делать Джони Кей, крайне успешный продюсер, у которого всегда идет несколько проектов одновременно. Так вот он взял и на середине работы ушел. И заканчивал, правда, тоже, но уже как ассистент инженера, а продюсером пригласили Кэмерона Уэбба, который до нас делал суперуспешный альбом Aftershock группы Motorhead. Короче, так же у нас было с альбомом Rust in Peace («Чтоб земля тебе была ржавчиной». – «НИ») – там тоже начали с одним, заканчивали с другим... Вообще же с Super Collider у меня связано много приятных воспоминаний. Хотя приходилось бороться за свои идеи... И, кстати, это довольно личный альбом. Там есть песни про мою маму, ныне покойную. У нее была болезнь Альцгеймера. В России есть проблема с этой болезнью?

– Увы, да.

– То есть ты представляешь, какой это кошмар. Человек здоровается с тобой сто раз за день... Мама умерла внезапно. А была для меня очень важным человеком. Она очень много сделала для моего воспитания. И вот я вижу маму, которая меня не узнает. Это кошмар. Вообще, в каждом нашем альбоме есть что-то про личное, это обязательно. Так что здесь мне пришлось очень трудно. Одни фены поняли меня, другие нет, может быть, им не понравилось. Но я их понимаю.

– Что будете играть в Москве?

– Очень сложно сказать. Мы каждый день меняем сет-лист. Конечно, будут наши постоянные хиты: Peace Sells, Hungar 18 и так далее. Все важные хиты. Чем больше нам отведут времени – тем больше песен сыграем. Вообще, до Москвы так долго и далеко ехать, что лучше подольше поиграть. Чтоб не зря ехали (смеется). В прошлый раз, кстати, в Санкт-Петербурге нехорошо получилось. Мы должны были выступать после Slayer. А у меня адски заболел желудок. Врач сказал, что надо ехать в больницу. Я сказал: нет, дайте мне немножко посидеть-отдохнуть, потом мы сыграем по мере сил и поедем. Промоутер обратился к публике: ребята, Дейва сейчас в больницу повезут, но он вам немного поиграет, поймите правильно. Ну вот и поиграли. Полчаса. Так что теперь мы обязаны отыграть полноценный концерт.