Несвоевременные творения

Заявление искусствоведа возмутило бывших его коллег, которые сообщили «Новым Известиям», что не согласны ни с одним доводом Андрея Владимировича, считая его «предателем, подрывающим авторитет одного из лучших музеев мира».

Напомним, что Андрей Ерофеев в прошлом году был уволен с поста заведующего отделом новейших течений Третьяковской галереи. Причиной его увольнения послужил скандал, возникший вокруг выставки «Соцарт», подготовленной Третьяковкой в 2007 году для показа во Франции. Славу скандального искусствоведа Ерофееву добавила и выставка «Запретное искусство 2006», которая в 2007 году прошла в Общественном центре имени Сахарова. В июле 2008 года на Ерофеева как на куратора выставки было заведено уголовное дело, поскольку группа православных христиан обвинила его в «разжигании антирелигиозной вражды».

Выступить с заявлением против бывших своих коллег Ерофеева заставило личное беспокойство. «Мне не безразлична судьба отдела, которым я руководил и экспонаты которого собирались под моим наблюдением, – сказал Андрей Владимирович корреспонденту «Новых Известий». – Но что мы видим сейчас? Наш отдел приучал современных художников к тому, что они для нас – партнеры, что мы защищаем их интересы и занимаемся написанием истории искусства, в которой ценится их творчество. Многим это нравилось, они дарили свои работы, но ждали искусствоведческих результатов. Мы приглашали их участвовать в разного рода выставках – больших и маленьких. То есть музей активно сотрудничал с художниками, стоял на их стороне, как он и должен делать, а не на стороне, скажем, власти или обывателя. Третьяковка была готова раскрыться для современного искусства. Но в искусство пришел рынок. А в этих условиях нелегко просить художников, чтобы они подарили свои работы. Значит, надо было искать деньги на приобретение наиболее ценных экспонатов. Надо было менять ситуацию, искать средства для развития этого музея, чтобы проводить крупные мероприятия. Но с каждым годом сделать это было все труднее, поскольку музей на Крымском Валу финансируется директором по остаточному принципу. Основные средства вкладываются в старую Третьяковку в Лаврушинском переулке».

По словам Ерофеева, такая ситуация беспокоит не только его одного, но и художников, сотрудничавших с Третьяковкой. Фонд временного хранения был создан для того, чтобы накапливать произведения новейшего искусства (в настоящее время в нем находится порядка 5 тыс. экспонатов). Затем они представлялись на суд специальной комиссии, которая решала, что из этого галерея должна приобрести (чаще – принять в дар), а кому отказать. Некоторые произведения ждут решения комиссии с 1989 года.

На вопрос «Новых Известий», можно ли остановить художников и оставить работы во временном фонде, Андрей Ерофеев ответил, что «они забирать свои работы будут до тех пор, пока ситуация не наладится. В Третьяковке на Крымском Валу – невероятный кризис на фоне расцвета европейских музеев. Научная работа не ведется. Выставочная работа рухнула. Половина залов закрыта, потому что здание не ремонтируют, проседает фундамент. Нет лифтов, нет нормального кафе. Не ведется исследование современного русского искусства, а потому и не ведется научное коллекционирование. Экспонаты плохо описаны, нет четкой инвентаризации». На возражение корреспондента «НИ», что инвентаризацией, казалось бы, должен был заниматься и сам Ерофеев в ту пору, когда возглавлял ОНТ, Андрей Владимирович ответил: «Это задача хранителей, а не заведующего. Как заставить этих людей работать, когда они получают гроши? Вообще, зарплата работника Третьяковки – это смех. 300–400 долларов. Конечно, люди начинают работать на сторону. Думают, как им заработать. И поэтому спрос с них невелик».

С тезисами Ерофеева специалисты Третьяковки категорически не согласны и отрицают все его доводы. В частности, научный сотрудник 1-й категории Отдела новейших течений Кирилл Алексеев по просьбе «Новых Известий» подготовил свой официальный ответ ерофеевским заявлениям. «Что касается бардака в фондах, то нам он достался в наследство, мы систематизируем работы художников по мере своих сил, – говорит Алексеев. – Но дело вовсе не в низкой зарплате. Получается, что милиционеры не должны ловить преступников, если у них маленькая зарплата? Или врачи не должны спасать больных в реанимации, потому что им платят немного? Очень странно, что такая мысль звучит из уст человека, который в музейном сообществе считался своим».

«Нас обвиняют в том, что в отделе новейших течений нет научных исследований. Это не так, – продолжает Кирилл Алексеев. – У нас читаются лекции. Глобальные исследования действительно затруднены, поскольку у нас в фонде около 10 тысяч единиц хранения, которые в течение долгого времени Андреем вообще никак не обрабатывались. Каждый отдел Третьяковской галереи выпускает каталоги своих коллекций. Сейчас такой каталог готовит к печати и наш отдел. Сотрудники пишут биографические статьи, проводят структурные исследования относительно нашей коллекции. Правда ли, что художники забирают свои работы? Лично я ничего об этом не слышал. В музееведении есть такие понятия, как «постоянное хранение» и «временное». Постоянное – это то, что Государственная Третьяковская галерея принимает в дар (а она далеко не все принимает), и эти работы забрать уже никто не может. С другой стороны, никто забирать их и не хочет, поскольку хранение в Третьяковке – это знак качества для автора и для его произведения. Иначе имя художника уходит из истории русского искусства. Есть еще временное хранение – это когда вещь поступает к нам на выставку. Если после выставки художник захочет нам передать свои работы, мы примем их, если они того стоят. Несправедлив упрек и насчет того, что музей никак не привлекает зрителей. Сейчас мы готовимся к биеннале, которая пройдет в сентябре, и к ночи музеев 16 мая. В общем, на что мы можем найти денег, мы находим. А заявлять со стороны, что Третьяковка бездействует – это предательское заявление, потому что все музеи сегодня жестко страдают из-за финансового кризиса. Мы государственное предприятие и живем на те суммы, которые отпускает нам государство. Поэтому не имеем права заниматься коммерческой деятельностью, что в свое время Андрей игнорировал и настаивал, чтобы часть работ мы у художников покупали».

Между Андреем Ерофеевым и его бывшими сотрудниками бои развернулись пока только в Интернете – в блогах и статьях. Проблема, поднятая искусствоведом, лишь на первый взгляд кажется разборками между работодателем и уволенным руководителем подразделения. С современным искусством «официальные» музеи и галереи после серии скандалов (в том числе и политических) зачастую не знают, что делать (да и, глядя на некоторые работы представителей жанра, иной раз хочется срочно сбежать к классике). Поэтому сегодня велик соблазн вообще задвинуть современное искусство на дальние стеллажи и забыть, как страшный сон. Вот только как в этом случае будет выглядеть Россия на фоне мирового расцвета, не вполне понятно.