Posted 28 марта 2011,, 20:00

Published 28 марта 2011,, 20:00

Modified 8 марта, 06:20

Updated 8 марта, 06:20

Шараш-коллаж

Шараш-коллаж

28 марта 2011, 20:00
Выставочный проект «День печати» вопреки названию не приурочен ни к какому профессиональному празднику полиграфистов. Он показывает, как художники ХХ века кромсали газеты и журналы для создания нового языка искусства – авангардного коллажа.

В то время как режиссер Эйзенштейн в 1924-м «монтажировал» на пленке солдатскую поступь по одесской лестнице, катящуюся вниз коляску и крик обезумевшей от горя матери, художники делали почти то же самое с помощью бумаги – призывные плакаты с кричащими головами и шагающими сапогами. Авангардный монтаж в кино и коллаж в ИЗО – одного поля ягоды. Родились они в тот момент, когда революционные вихри сорвали вещи с их привычных мест, разметали остатки «старого мира» и перемешали все культурные слои. История сама проходилась по живому ножницами и клеем.

О коллаже как о главном приеме и явлении в авангарде говорят часто и много. Устроители нынешней выставки цитируют слова арт-критика Дональда Каспита насчет того, что «коллаж разрушает представление о жизни как об устойчивой и целостной» и воспитывает в зрителях особое «калейдоскопическое» зрение. Не случайно самый всплеск коллажных работ приходится на переломные эпохи: в ХХ веке это были революции (не только социальные) 1910–1920-х, молодежные бунты 1960-х и российская перестройка 1990-х. Так и в экспозиции можно отлично проследить, в каких условиях рождались те или иные коллажи. Если это случилось на волне футуризма, немедленно всплывают иллюстрации к поэмам Маяковского (цикл «Про это» Александра Родченко). Послевоенный сюрреализм породил портреты Кафки в исполнении Адольфа Хофмайстера (там, где строгие виды Праги и Вены перемешаны с порнокартинками). Наконец, перестроечные перверсии отразились в «Голой «Правде» Вагрича Бахчаняна (когда поверх официальных сообщений в «Правде» накладываются сцены интимного характера).

Кураторы «Дня печати» придумали для выставки остроумный ход, который позволил хотя бы немного усмирить коллажный калейдоскоп. Главным героем выбрана печать – газеты, журналы, листовки, которые попадали под художественные ножницы. Приключения этой печати (будь то газетных заголовков или журнальных картинок) в новых произведениях достойны отдельной поэмы. Например, в какой-то момент происходило удвоение, а то и утроение печатного знака: художник (Сергей Сенькин в 1920-е) спокойно вырезал из одного места работницу, из другого – китайского крестьянина, из третьего – голову Ленина, а производил из этого обложку нового журнала или плакат (типа «Китай поднялся»). Ближе к концу ХХ века отношение к печати (и конкретно – к официальной прессе) свелось к фоновому: страницы «Правды» для художников (Юрий Аввакумов) были «пустыми», не наполненными живым смыслом – если и можно было с ними что-то делать (кроме, конечно, того, чтобы селедку заворачивать), то лишь поверх печатного слова (допустим, вычерчивать конструктивистские башни или порнографические шаржи. Наконец, у Д.А. Пригова в серии 2000 года вся игра с вырезками сводится к газетным обрывкам, которые, подобно инфузориям под микроскопом, блуждают по белому фону. Печатное слово, которое раньше поднимало народы и города, оказалось оберткой и мусором.

В принципе, авангард превратил газету или журнал из носителей собственного смысла в типичный реди-мейд. В свое время Марсель Дюшан то же самое проделал с писсуаром: выставил его в галерее в качестве объекта искусства, и вот уже писсуар стал «Фонтаном» с многомиллионной стоимостью. Для авангардистов газета – предмет быта, шум времени, из которого при желании можно извлечь собственную музыку. Другое дело, со временем этот фон начинает бунтовать и заявлять о себе все громче. Так, когда смотришь какой-нибудь коллаж 1970-х, невольно переключаешься на сами картинки из журнала или тексты газетных объявлений, из которых он склеен, – и уже не важно, что там хотел сказать художник, куда как интереснее читать о «девице, предлагающей услуги печатницы-стенографистки» или рассматривать пляжную моду советских курортников.

"