Posted 28 марта 2010,, 20:00

Published 28 марта 2010,, 20:00

Modified 8 марта, 06:53

Updated 8 марта, 06:53

Певец сирени, сибаритов и пролетариев

Певец сирени, сибаритов и пролетариев

28 марта 2010, 20:00
В Петербурге в минувшие выходные отдали дань не только известному «сезаннисту» Петру Кончаловскому (выставка его работ открылась в Русском музее), но и самому классику постимпрессионизма Полю Сезанну (выставка в Эрмитаже). Две эти ретроспективы объединила открывшаяся в Президентской библиотеке имени Ельцина международн

Считается, что именно на этого русского художника постимпрессионист Поль Сезанн оказал самое значительное влияние. И хотя многих наших живописцев-экспериментаторов в начале XX века прозвали в свое время «сезаннистами», только Кончаловского называли «советским Сезанном». Устроители решили посвятить выставку раннему периоду его творчества, отсюда и название – «К эволюции русского авангарда». Впоследствии называть Петра Кончаловского авангардистом можно было с большой натяжкой, хотя в 1910 году он слыл одним из организаторов и лидером такого яркого творческого объединения эпохи, как «Бубновый валет». Его ранние пейзажи, графика, портреты, представленные в первых залах, уже к 1930-м годам плавно трансформируются в сочный, крепкий соцреализм. Не стоит искать в этой трансформации «принуждения к политике» или приспособленчества к эпохе развитого сталинизма: дело ведь в том, что Петр Кончаловский учился своему ремеслу не только во Франции, но и в петербургской Академии художеств, выпускники которой впитывают реализм в плоть и в кровь свою на всю оставшуюся творческую жизнь. Наверное, даже то обстоятельство, что тестем его был сам великий реалист Василий Суриков, весьма обязывало соответствовать.

«Нельзя говорить, что на Петра Кончаловского повлиял только Сезанн, – говорит «НИ» заместитель директора Русского музея Евгения Петрова. – Посмотрите, сколько внимания Кончаловский уделял русской истории. Красные русские подносы, дерево, как материал, внешний «примитив», повторяющиеся на многих картинах Петра Кончаловского, – это не от Сезанна и не от изысканной европейской живописи, а от России, от русских народных традиций, которые он очень любил. Хотя исток-то его особого почерка, особого увлечения цветом, конечно, был дан Сезанном. Контрасты черного, желтого, бордового, синего и коричневого цветов, грубое, веское, мощное письмо Кончаловского – это особый талант, которым он обладал до самого конца жизни».

Во многих работах Кончаловского ощутимо влияние Поля Сезанна.

Любовь к героям своих произведений у Кончаловского весьма выразительна. Ироничными, хитроватыми и очень здоровыми людьми выглядят, к примеру, его знаменитые «Новгородцы». Интересна, кстати, история написания этой картины. «История рождения «Новгородцев» изложена в книге Фроловой «Художественное наследие Кончаловского» в воспоминаниях его жены, – рассказал «НИ» директор Фонда Петра Кончаловского Александр Конов. – Вернувшись из долгой удачной поездки по Италии и Франции, пожив в Лондоне, он вернулся в уже Советскую Россию и сразу поехал с семьей на Новгородчину. Мог, кстати, остаться за границей – его выставки во многих странах пользовались успехом. А на родине он сразу окунулся в другую жизнь. По воспоминаниям жены, он в тот новгородский период, в 20-е годы, часто говорил, что, перевидав множество заграничных чудес, до сих пор не замечал удивительных фресок на собственной земле. В Новгороде он жадно начал писать новгородские пейзажи и русских людей. Глядя на «Новгородцев», мы видим, с каким воодушевлением, как тщательно прописал он своих персонажей. Он к этой картине относился очень серьезно и настолько увлекся, что рисовал ее долго, до мельчайших деталей».

Кстати, в связи с этой тщательностью художника у сегодняшнего циничного зрителя закрадывается вопрос: с какой стати проевропейский утонченный «сезаннист» решил воспеть новгородцев? Он хотел воспеть их как пролетариев или как представителей места, где некогда зародилось русское народное вече, русская демократия и вольнолюбие? Хотя искусствоведы считают, что Петр Кончаловский был чужд политике и политиканству. Ему достаточно было отражать жизненные реалии. Портрет лежащего во весь рост на диване седовласого Всеволода Мейерхольда с трубкой – яркое тому доказательство. Нарочитая театральность, цветная орнаментальность ковра, закрывающего стену, вызывающая ассоциации с творчеством Матисса, резко контрастируют с реалистичной фигурой отрешенного, с потерянным взглядом режиссера, лишенного своего театра.

В городе на Неве у Петра Кончаловского при жизни было 16 персональных выставок. Между прочим, судя по данным подробной биографии художника, в последний раз его крупная «персоналка» в Русском музее случилась в далеком 1929 году. Нынешний ретроспективный показ в корпусе Бенуа закончится в середине июня, после чего беспрецедентная по количеству представленных работ выставка переедет в Москву, в Третьяковскую галерею.

"