«Ты право, пьяное чудовище»

По черному квадрату асфальта вверх робко карабкается Марта («Ночь. Улица. Фонарь. Марта пьяна», – поясняет нам ремарка, выведенная на экран). Вниз по асфальту ползет Марк. Марк тоже пьян, но, собрав остатки джентльменства, он все же подает Марте упавшую сумочку. Парочка соскальзывает с наклона вниз, и, подобно вертолетам в голове пьяницы, плывет асфальт, плывет небо, плывет весь зал... И ты закрываешь глаза, чтобы убедиться, что сам не пьян.

Сценографы – Алексей Трегубов и ученица Дмитрия Крымова Мария Трегубова – выстроили для спектакля специальный «пьяный» горизонт, чтобы трезвый зритель видел жизнь под небольшим градусом, т.е. под углом.

Постепенно квадрат сцены загромождается всяким хламом, в углу появляется ванна. Где ж еще найти ночлег пьяному в гостях? Что ж еще такого починить, чтоб безнадежно испортить краны?

Смотреть спектакль так же легко и немного смутно, как легок и смутен полет пьяной мысли. Они не прекратят разговор, пока не докопаются до истины даже самого абсурдного спора, например, о том, кто же из двух друзей – Господь Бог.

У Вырыпаева о Боге думают все: клерк, банкир, актриса, директор фестиваля, богатенький сынок, проститутка – каждый в силу своих возможностей и способностей. Думают сбивчиво и наивно. Как шмелевский Николка, для которого Пасха – это когда много вкусных пирогов, а значит, это хорошо! Да пусть хоть так, быть может, это и есть первый шаг к глубокой вере.

Ты – пьян, и потому ты говоришь о самом главном. Попробуй подойди днем к человеку и скажи ему, что ты никого так сильно не любил. Но сейчас ночь, ты пьян, ты встречаешь пьяного, и ты действительно никого еще так сильно не любил. Ты открыт миру, ты – оголенный провод. «Устами пьяного говорит сам Бог», – со знанием дела декламирует герой Игоря Золотовицкого, и пьяная парочка, вначале ошарашенная его монологом, вздыхает: «А мужик-то прав».

Поставь Вырыпаев спектакль о трезвых с тем же посылом и той же темой – веры, поиска, любви, – он наверняка был бы обвинен в простоте суждений, если не в примитивности, потере формы и излишней романтичности. Но Вырыпаев слишком искушен для простых и трезвых решений.

В одном из интервью он так и сказал, что фильмы его нужно смотреть пьяным. И для своей пьесы Вырыпаев нашел идеальную форму подачи слов о самом главном. При этом никогда ранее «самое главное» у Вырыпаева не было озвучено так прямолинейно. Раньше оно было как данность, скрытая в пространстве текста, о нем каждый догадывался сам. А «Пьяные» – это прямое высказывание: любите и не бойтесь.

Ты беззащитен и ты говоришь правду. Ты признаешься в содеянном и говоришь о сокровенном. «Не сс…ть – главный месседж Бога, поняли? Не сс…ть». Громкие аплодисменты. «Легко сказать – не сс...ть, а вот как это сделать?» Аплодисменты еще громче.

Каждый пьяный герой у Вырыпаева произносит «свою» истину, но поверить в то, что это и есть основная мысль автора, зрители не успевают, потому что появляется следующий герой со «своей» истиной. Но все пьяные, как заведено, если не подерутся, то обнимутся и поймут друг друга.

Перед премьерой спектакля интерес к нему был подогрет тем, что, как сообщили соцсети, из пьесы по личному распоряжению Олега Табакова был «выкинут весь мат». Спешу успокоить: далеко не весь. Язык пьесы – хлесткий, интонация сбивчива, как речь пьяного, и кажется, что мысли о серьезном и должны быть преподнесены нам именно в такой форме, как это делает Вырыпаев: от трезвого морализаторства все уже устали. Удивительно точна стилистика воспроизведения мысли пьяного человека, звукоподражание, патетика. Вырыпаев говорит на «пьяном» языке, который понимает весь мир.

Ты пьян, и ты благодарен своему пьянству за возможность снять маску и поговорить о накипевшем, которое всех объединяет: изменил жене, надоел офис, все кругом дураки, меня никто не любит...

В пространстве спектакля нет ни одного трезвого, и ничто рациональное не пытается разрушить хрупкий мир пьяных. Ничто не вносит в этот мир элементы разума, да и к чему это, когда речь идет о самом сокровенном. Нет той подчеркнуто-грубой официантки, которая говорит бедному Веничке, что херес кончился. Вырыпаевским пьяным незачем жаловаться ангелам небесным, потому что они сами и есть ангелы. Пьяная компания заваливается в вегетарианский ресторан и зовет с собой проститутку, чтобы слушать шепот Господа в своем сердце. «Мой брат, католический священник, говорит, что особенно полезно слушать шепот Господа в коллективе», – говорит герой, и он прав: никогда ты так не почувствуешь плеча соседа, если ты трезв.

Те, кто хотел бы увидеть в этом спектакле цирк и просто посмеяться, тоже не уйдут недовольными: кроме скрытых в нем смыслов, спектакль действительно уморительно смешной. И благодарить за это, пожалуй, надо актеров: Ирину Пегову, Дмитрия Брусникина, Артема Волобуева, Светлану Иванову-Сергееву и других. Тандемом Рыжакова-Вырыпаева сочинен хитрый маскарад, который вроде бы и нельзя воспринимать серьезно: посмотрите на героев, они же смертельно пьяны, что за чушь они говорят! И только тихо, для себя лишь самого, зритель осознает, что герои правы. Они правы в том, что о простых истинах нам все еще нужно напоминать.