Posted 27 апреля 2010,, 20:00

Published 27 апреля 2010,, 20:00

Modified 8 марта, 06:58

Updated 8 марта, 06:58

Безумие таланта

Безумие таланта

27 апреля 2010, 20:00
В Музее истории города Вены открылась выставка «Сумасшествие и модернизм начала ХХ века». На ней прослеживаются связи между новыми течениями, зародившимися в искусстве около 1900 года, и медицинской психиатрией. Оказывается, народное мнение, что всякие модернисты-экспрессионисты – попросту безумцы, имеет историческое о

На рубеже XIX–XX веков Вена была признанным психиатрическим центром. Именно здесь при университетской клинике возникло мрачное здание «Башня дураков» (огромный круглый дом), где содержали «буйных». А позднее – в 1907 году – архитектор Отто Вагнер возвел на холме целый город (Санаторий Стейнхоф) на 2500 человек для разного типа публики (вплоть до самой привилегированной). Так случилось, что сегодня вся психиатрия Вены ассоциируется с доктором Фрейдом, принимавшим как раз не в клинике, а в своей квартире.

Нужно сказать, Зигмунд Фрейд был в некоторой степени отщепенцем от медицинского лагеря – он не заковывал пациентов в колодки и не просверливал им черепные коробки. Однако метод Фрейда – разговоры на кушетке – приобрел популярность в арт-среде несколько позднее. В момент зарождения модерна в начале ХХ века художники отражали не столько прелести снов и ассоциаций, сколько ужасы безумия.

Венская экспозиция начинается с видеопрохода по круглым коридорам «Башни дураков», рядом показаны скульптуры Ханса Мессершмидта: портреты людей, корчащих самые разнообразные рожи (совсем не похоже на безмятежную классику, но таковы были причуды дворцовой моды конца XVIII века). Этот зачин подводит к главному тезису старой психиатрии: любые отклонения в голове – это результат каких-то физических отклонений. Именно так, а не наоборот: поэтому в медицинской среде были распространены атласы с типичными аномалиями тела, а больных заставляли выполнять физические упражнения (добровольно или под принуждением – например, душ Шарко).

Впрочем, постепенно отношение к «безумцам» гуманизируется. Проект венского санатория (он роскошно показан в другом зале) уже предполагал десятки вилл на лоне природы (условия проживания зависели от состоятельности), театр и роскошную церковь. Иметь душевную болезнь стало даже модно – значит, вы сложная, чувствительная натура. Апофеозом этого направления – окультуривания психиатрии – стали открытия Фрейда. Из Лондона в Вену доставили знаменитую фрейдовскую кушетку, на которой его подопечные излагали сны и ассоциации (как известно, спасаясь от фашизма, Фрейд вывез всю обстановку своей квартиры в Англию). Но куда как важнее кушетки был тот факт, что пациенты лежали в окружении репродукций картин и египетских статуэток. Так, по мысли доктора, пробуждалась историческая память.

В тот самый момент, когда кажется, что искусство врачует самые безнадежные душевные болезни, на выставке происходит резкий поворот. Слово получают художники. Они выступают в самом сильном разделе с названием «Современные портреты – это образы безумия?». Признанные венские модернисты – Оскар Кокошка и Эгон Шиле – выступают с автопортретами, которые в этом контексте становятся явным диагнозом. Тела перекошены словно в параличе, лица сведены, глаза выходят из орбит. После того как Кокошка в 1911-м показал часть своих портретов, разгорелся скандал с призывом немедленно поместить его в «Башню дураков». Эти портреты были, с одной стороны, глубоко личным выражением страстей, с другой – реакцией на психиатрические опыты, возникновением в искусстве «проклятых» и «отщепенцев». Безумие становилось синонимом современности. Оно бросало вызов усредненности и «норме» (то, как пытались эту норму обрести, заковывая в кандалы).

Сегодня эта линия дошла до того, что модернизм связывается уже даже не с художниками, а с творчеством душевнобольных. В Вене показывают чудом сохранившиеся картины пациентов санатория начала ХХ века. Особенно ценятся рисунки Йозефа Карла Радлера, проведшего в клинике полтора десятка лет. Удивительно, но эти портреты обитателей психушки куда как сдержанней и спокойней опытов Шиле и Кокошки. К тому же все они испещрены мельчайшими записями: что при одном раскладе – явный признак шизофрении, при другом – зарождение уже не модернизма, а концептуализма.

"