Posted 27 февраля 2014,, 20:00
Published 27 февраля 2014,, 20:00
Modified 8 марта, 04:29
Updated 8 марта, 04:29
Певица Севара
– Кем вы себя ощущаете – узбекской певицей, российской или, может быть, британской? У вас был поп-альбом «Так легко», серьезные эстрадные «Письма», много этно-дисков. Вам действительно интересны разные виды музыки?
– Мне трудно отвечать на вопросы, над которыми я особо не задумывалась. Я выросла в Узбекистане, училась в русской школе, с 1999 года жила временами в Англии, и все это не может не впитаться. Наверное, я артист, выросший на перекрестке этих культур. Во мне одинаково резонируют и узбекские, и русские слова, мысли, песни. Да и по стилистике я не могу сковать себя одним определенным жанром. Я задохнусь, если буду петь только узбекские народные песни или русские поп-песни. Поэтому я с удовольствием принимаю интересные предложения, как, например, от эстонского композитора Петера Вяхи спеть его произведения. Недавно, например, я пела партию Марии в его оратории «Мария Магдалина». Это еще один глоток свежего воздуха.
– Часто ли бываете в Ташкенте?
– Довольно часто. Люблю возвращаться в свой город, видеться с родными и друзьями. И скучаю по нему.
– Почему альбом проекта «Севара и Эльф» не позволил вам стать звездой в России?
– Наверное, не судьба. Я не планирую изначально «успешность» альбома. Захотелось его написать – написала.
– А что вам дало участие в «Голосе»?
– «Голос» дал мне два месяца довольно интересной жизни – никогда раньше я не участвовала в конкурсах. И вот тебе – целый комплект ощущений: сомнения участвовать ли, сомнения в себе, нервы, радость, когда получается... Ну и несомненно, узнаваемость среди большей аудитории.
– Когда наставник Агутин вас «отцепил», его почти прокляли в соцсетях. А что вы чувствовали в этот момент?
– Ничего не чувствовала. И в этом я не юлю. Ведь изначально я не привязывала свою жизнь к результатам проекта.
– Как вы думаете, обилие профессиональных певцов во втором сезоне «Голоса» связано с тем, что они увидели ваш успех и тоже захотели его повторить?
– Наверное, идея проекта хороша.
– Зачем вам было участвовать в другом проекте – «Вышка»? Считалось, что там собраны звезды, «которых не жалко», а вас было жалко.
– Приглашение на «Вышку» приняла сразу. Я обожаю плавать, все отпуска провожу у воды. И когда предложили поучаствовать в проекте, где обучать будут чемпионы мира и лучшие тренеры, даже не думала много. Палец сломала на батуте, бывает. Зато эта программа открыла новый вид наслаждения водой – прыжки в воду. Так что если я оказываюсь на море или бассейне с вышкой – радуюсь, как ребенок.
– У вас вышел новый альбом. Расскажите, пожалуйста, как над ним работали?
– Мой новый альбом 2014 года – «Письма». Мне трудно определить его жанр. Думаю, это просто взрослая поп-музыка. В него вошли тринадцать песен. Работа над ним шла примерно два-три года с перерывами на выступления, на участие в проекте «Голос» и работой над другими альбомами и песнями. У меня всегда работа идет над несколькими проектами одновременно. По настроению или потребности я концентрируюсь на одном альбоме, убирая остальные в сторону. Так, за время работы над «Письмами» я закончила и выпустила сборник узбекских народно-классических песен «Тортадур» в Англии. Приятно, что он был очень хорошо принят критиками и публикой. К тому же начала еще один альбом со скрипичным квартетом в Париже. Работала над «Письмами» со своим английским другом – Олли Смитом. И мы изначально решили, что он будет в двух языковых версиях – русской и английской. Успела помотаться между Лондоном, Бристолем, Ташкентом, Москвой и Питером, где писался альбом. Когда мы определились с материалом и звучанием, для дополнительной аранжировки пригласили Пола Коркита, который работал с Placebo и The Cure, и записывали песни на английском в бристольской студии Moles. Сегодня я уже забыла об усталости тех дней, осталась только память о беззаботной работе в студии и времени, проведенном в ночном клубе в нижнем этаже того же здания.
– Не слишком ли там серьезные песни для нашего рынка, привыкшего к более развлекательному продукту?
– Я не задумываюсь о публике как о конечном потребителе. Не могу писать песни для конкретной аудитории и критиков. Я эгоистично пишу для себя. Благо я не обременена контрактами по выпуску и звучанию альбомов. Это освобождает разум. Но если твои песни потом нравятся большому числу людей, конечно, это будет только радовать. К тому же я не думаю, что они сильно серьезные. Они просто отражают состояние моего мира на этот период. Будут иные периоды – будут и развлекательные песни или совсем «грузящие». Обещаний давать тут смысла нет.
– Когда выйдет англоязычная версия «Писем»?
– Альбом готов, думаю пару клипов сделать – и в тираж. Это будет мой первый опыт англоязычного релиза. В нем будет двенадцать песен («Прости» была написана только для русского альбома).
– Как вы работаете с авторами русских текстов для ваших песен?
– Я предпочитаю работать со зрелыми авторами, не молодыми. Так как музыку чаще всего пишу сама, то предлагаю поэтам уже готовую мелодию. Каких-либо указаний делать не могу – хороший поэт сам напишет то, что надо, только мелкие коррективы можно сделать. Ну, или лучше просто отказаться от проделанной работы, готового текста, если он не приживается и не чувствуется.
– У кого из артистов и вокалистов вы учились? Кого любите слушать сейчас?
– У меня консерваторское образование, то есть вокалу я формально обучена. Кроме того, вероятно, влияет на артиста и то, что он или она слушает. Раньше на моем плеере были Шаде, Уитни Хьюстон, Майкл Джексон. Сейчас же намешала Дэвида Боуи, Джонни Кэша, Роджера Уотерса...
– У вас есть цели в музыке? Есть амбиции изменить российскую эстраду?
– Цель проста – быть счастливой, петь песни, которые мне нравятся. Мне кажется, что я немного эгоистично настроена, думаю, скорее, о своей работе, альбомах, записях.
– А какие-то мечты в жизни?
– Все, что лично для себя хочу, у меня есть – в большей или меньшей мере. Есть и работа, и дом, и друзья. И мечтой становится что-то абстрактное, утопическое. Хочется, чтобы мир вокруг стал светлым, чтобы медицина и образование были очень продвинутыми и доступными абсолютно всем. Чтобы у каждого было будущее и работа по душе, не было деления на богатых и бедных... Видимо, я мечтаю о коммунизме.
– У вас ностальгия по Советскому Союзу?
– Какие-то детали всегда вспоминаются с теплом. Или кажется, что они были хорошими, что страна была одной и бескрайней, что социальной справедливости было больше. Но когда мне артисты тех времен рассказывают, как обстояли дела при Советском Союзе у музыкантов, то это возмущает. Как стирали архивы с неугодными песнями, как не допускали к сцене одних и проталкивали других. С этой точки зрения не хочется туда возвращаться.
– Вы следите за политическими событиями в Узбекистане и России?
– Конечно! Не на Марсе же живем.
– Нужна ли цензура в песенном творчестве?
– Нет, ее быть не должно. И слушатели должны быть при этом лучше подготовленными, более разумными, лучше знать границу между добром и злом. Я не знаю, как я буду думать позже, но все свое время я считаю, что цензура отвратительна по своей природе.
СПРАВКА «НИ»