Posted 27 января 2015,, 21:00

Published 27 января 2015,, 21:00

Modified 8 марта, 03:47

Updated 8 марта, 03:47

Кому нужны коммуны

Кому нужны коммуны

27 января 2015, 21:00
Экспозиция «Модель для новой жизни» в муниципальной галерее «Замоскворечье» знакомит зрителя с заповедным районом вокруг Шуховской башни. Именно здесь в 1920–1930-е годы архитекторы экспериментировали с новым типом жилых и коммунальных построек. Так создавался идеал советской жизни, которому не суждено было воплотиться

Главным экспонатом выставки оказалась масштабная карта-схема, на которой, словно на картине Малевича, квадратами и прямоугольниками обозначены восемь пунктов путешествия в километровой округе от знаменитой радиовышки. В 1920–1930-е годы бывшие пустыри были отданы на откуп амбициозным архитекторам, решившим внедрить в мещанскую московскую среду элементы нового быта. Эти самые элементы в зале предстают как сколоченные из фанеры ящики, где помимо фотографий возникают материальные остатки великой утопии: где-то кирпич из здания дома-коммуны, где-то фаянсовая тарелка из рабочей столовой, где-то чернильница с пером из школы на Дровяной улице. Эдакие посылки из прошлого, с которыми совершенно неясно, что делать.

Сегодня каждая российская семья спит и видит, как бы скорее получить свою жилплощадь, отгородиться, избавиться от сожителей и соглядатаев. Совершенно другие идеалы были у застройщиков-коммунаров. В программе на возведение Общежития Текстильного института (арх. Иван Николаев) прямо говорилось, что «семья как замкнутая ячейка не существует». Этот дом на 2000 человек на 2-м Донском проезде был самый радикальный из всех: жизнь в нем протекала по законам заводского конвейера – общая побудка, перемещение в зоны учебы и работы, пространство для культурного отдыха. Хавско-Шаболовский жилмассив, где находится и сама галерея, был менее радикален. Создававшее его в 1927 году бюро АСНОВА все же думало о семьях-ячейках и приватном пространстве – ясли, школа, коммунальные службы выносились в отдельные здания.

Еще из интересных строений, конечно, стоит отметить Донские бани и первый московский крематорий с колумбарием (на территории Донского монастыря). Вчерашним деревенским жителям надо было еще объяснить, что мыться – вещь важная и полезная. Отсюда и постоянная пропаганда общественных бань в городской рекламе. Точно так же, как и приучить их к мысли, что после смерти жизни нет, никакого воскресения не предвидится – оттого кремирование и помещение праха в урну вполне в духе новой санитарии.

Все нынешние сохранившиеся памятники (бани все-таки были снесены – на их месте строятся два небоскреба) пребывают в плачевном состоянии. Но даже те, что ремонтируются – например, Текстильное общежитие – теряют оригинальный облик. Это, само собой, грустно и недальновидно: если этот район действительно превратить в музейный заповедник, отбоя от туристов не будет. Но сегодня мы решаем насущные проблемы с жильем и деньгами – авангард и прочие утопические элементы остаются эстетам и студентам архитектурных мастерских. Так что нынешняя выставка – это не столько воспевание нашего наследия, сколько реквием по нему.

"