Температура нормальная

Какое-то время назад Бархатов адаптировал к современной сцене шиллеровских «Разбойников», шедших в филиале Театра имени Пушкина. Весьма несовершенный спектакль все-таки цеплял за живое своим молодым темпераментом и драйвом, отчаянным неравнодушием к проблеме, зрелищностью формы и явно повышенным постановочным градусом. В Художественном театре, где Бархатов выпустил спектакль «Новые страдания юного В.», режиссерская температура понизилась до стандартной отметки. Молодой постановщик вдруг как-то повзрослел лет на тридцать и словно бы переместился в отдаленный театр, чуждый всяческому радикализму.

Это, впрочем, не более чем зрительские ощущения – по контрасту с тем, что было видено ранее. Тут даже и в споры вступать особого повода нет – спектакль Бархатова грамотен и вполне профессионален, в нем все выверено и сделано, как полагается. Но едва ты выходишь из зрительного зала, как он постепенно начинает выветриваться из памяти.

Пьеса немецкого драматурга и сценариста Ульриха Пленцдорфа, написанная в 1972 году, в свое время была весьма популярна и выдержала не один десяток постановок в разных странах. Причем уже сам Пленцдорф выступил своеобразным адаптатором великого Гете, исполнив в своей пьесе отдельные мотивы из гетевских «Страданий юного Вертера». Новый «страдалец» получил имя Эдгара Вибо, переселился в Берлин 1970-х годов, но продолжал искать свое место в изменившемся мире, мучаясь то от неразделенной любви, то от собственной невписываемости в новые предлагаемые обстоятельства.

Сегодня же над текстом пьесы поработал уже поднаторевший в этом ремесле «новодрамовец» Михаил Дурненков. Это, впрочем, не вполне считывается, поскольку режиссер оставил в неприкосновенности временные рамки истории, лишь чуть-чуть добавив иронии ностальгическим приметам и предметам. Художник Зиновий Марголин выстроил вращающуюся металлическую конструкцию-лестницу, из которой можно «изготовить» все что угодно: комнату, стройку, подвал и прочее. Там шумно трясется допотопная стиральная машинка, работает кассетный магнитофон, книжные полки заполнены томами Маркса-Энгельса-Ленина. А сами герои щеголяют то в рабочих робах и касках, то в мини-юбке, то в форме военнослужащего, то в забавных тренировочных костюмах образца позднего социализма (художник по костюмам – Мария Данилова). И разве что сам Эдгар Вибо – Александр Молочников облачается в вожделенные джинсы, извлекая из этого «дефицита» целую «джинсовую философию». Атмосферным же фоном служат незатейливые немецкие песенки, вдруг переходящие в гимн или ностальгически-советское «Чтобы тело и душа были молоды…»

История нового В., впрочем, вполне вечная: история взаимоотношений отцов и детей, неумения найти свое место в жизни, юное бродяжничество и нелепая гибель от удара электрическим током. Но это вечное, однако, в каждом конкретном времени обретает свои особенности, свой язык, свою доминанту. За примерами далеко ходить не надо: достаточно всего лишь пересечь несколько кварталов и заглянуть в Театр.doc или «Практику», ну или на какую-нибудь молодежную лабораторию-читку, где все-таки есть живой, пульсирующий нерв именно сегодняшнего дня.

У Бархатова при всей грамотности спектакля получилась холодноватая, спокойная иллюстрация сюжета Пленцдорфа с явной дистанцией времени и места. Да, он придумал смешную массовку, когда трио молодых актеров изображает то студентов, то детсадовцев, то строителей. Да, очень точно, до гротесковой яркости, вышла роль занудного «социалиста» Дитера у Артема Быстрова. Вполне искренна Шарлотта Нины Гусевой. Есть попытка нащупать линию отцовской вины за судьбы детей у Евгения Миллера в роли отца Эдгара. Да и сам молодой Вибо – Молочников вполне трогателен, обаятелен и порой убедителен в своих одиноких метаниях. Но при всем этом ты понимаешь, что эта то забавная, то сентиментальная история не имеет к тебе ровно никакого отношения, не провоцирует на какие-то личные воспоминания, не заставляет оглянуться вокруг. А без этого все как-то очень быстро теряет смысл…