Жизнь как ассоциативный ряд

В первом зале расположена «вводная экспозиция», которая состоит из вытянувшихся до потолка фотоизображений, выполненных Мейером в 2000-е годы проектов различных строений. Церковь Милосердного Бога Отца и Музей Алтаря Мира в Риме, жилой комплекс в Токио, здание компании Engel &Volkers в Гамбурге…Зябкая промозглость оставшегося за окнами Строгановского дворца неприветливого петербургского ноября резко сменяется ослепительной белизной и предельной ясностью формы, архитектурной мысли, эстетического решения.

В выставочных пространствах, где экспонируются коллажи, свет меркнет, рассеивается от обилия серого, утратившего первозданную свежесть красок, пожелтевшего от времени. Черно-белые фотографии и вырезки из старых журналов, театральные билеты и проездные талоны, визитные карточки и фрагменты репродукций, произвольно, на первый взгляд, объединенные в единое целое, становятся выразителями внутренних переживаний художника. В конкретный миг и час (некоторые свои работы Мейер делал в «дороге», например в салоне самолета) под влиянием определенных чувств и эмоций, событий и «информационных поводов». Ассоциативный ряд не претендует на строгое прочтение, символизируя сплетение случайностей, сопровождающее человека на протяжении жизни.

«Вдохновителями» Мейера-коллажиста, по его собственным словам, стали Курт Швиттерс – немецкий авангардист, произведения которого нацисты отнесли к «дегенеративному искусству», и отцы-основатели кубизма Жорж Брак и Пабло Пикассо. Но в коллажах Мейера явно проступает и «русский след», что побудило организаторов выставки соорудить нечто наподобие рекламной тумбы, обклеенной увеличенными копиями работ Эля Лисицкого и Николая Тархова; обложек и разворотов первого номера за 1932 год журнала «СССР на стройке», книг Владимира Маяковского «Для голоса» (Берлин, 1923) в «конструкции» Лисицкого и Ильи Зданевича «Лидантю Фарам» (Париж, 1923) в оформлении Самюэля Грановского. В качестве «рекламного постера» присутствует и знаменитая «Пионерка» «гения советской пропаганды» Александра Родченко. В новом контексте снимок 1930 года возникает в коллаже «11 февраля» (11 февраля 2006) по соседству с мужской и женской фигурами, размытыми лицами, разноцветными пятнами. Обрывки и отрывки человеческого бытия, заключенные в правильные геометрические формы, словно всполохи памяти, выстраиваются в картину мира отдельного человека. Эта «картина» ограничена четкими временными рамками (большинство коллажей датировано конкретным числом), но не является единственной и конечной. Нельзя ее назвать и всеобъемлющей, ведь причинно-следственные связи скрыты, а спонтанно перемешанные сегменты и образы имеют множественные истолкования. Вольно или невольно Мейер подталкивает зрителя к сугубо личной интерпретации и рефлексии.