Композитор Майкл Найман

– Майкл, я слышал о большом успехе вашего концерта в Петербурге. Какие ощущения от Москвы?

– В Москве слишком много пробок. Меня это немного волнует – нельзя никуда успеть. Вот и на эту встречу мы опоздали, прошу прощения. Сейчас вообще не лучшее время в году для того, чтобы куда-либо ехать. Погода очень плохая, и я не понимаю, как в такую погоду можно куда-то ходить. Когда я первый раз приехал в Петербург, было тепло, солнечно и светло – мне очень понравилось. В этот раз погода ужасна, и сложно настроиться на выступление. Мне очень приятно, что в Москве меня ждут с таким энтузиазмом и преданностью. Когда я в прошлый раз выступал с моим ансамблем в Московской консерватории, у меня было ощущение, что мы давно знакомы. Я прекрасно понимаю, что представляет собой музыка, которую я пишу. Но какое конкретное воплощение она получит на сцене, судить трудно. Думаю, что всегда должен оставаться какой-то элемент неожиданности.

– Как вы считаете, работа композитора – это мыслительный процесс?

– Нет, нет, мозги привлекать не нужно! Сами по себе они не нужны, это парадокс. Написание музыки – это рутинная работа. Я не знаю, откуда ко мне приходят музыкальные идеи, вдохновение. За роялем музыка сама выходит из-под моих пальцев. Но, возможно, она рождается в каком-то уголке моего мозга, из моего внутреннего «я», из моей души, из моего психологического состояния. Раньше я больше трудился, но постепенно, с годами, написание музыки уходит от просто технического процесса и идет от души, от сердца.

– Свою карьеру вы начинали как музыкальный критик, потом стали писать музыку. Как вы сейчас относитесь к тем, кто разбирает и критикует ваши произведения?

– Я совершенно случайно стал критиком, меня попросили писать о музыке. Когда я учился, то учился сочинять музыку, а потом стал музыкальным критиком, после этого вернулся к сочинению. Критики, на самом деле, ничего не знают. Если я поменяю какой-нибудь кусок в произведении, в этом не будет ничего страшного. В музыке как в рисовании – везде можно добавить цвет, изменить гамму. Когда я был критиком, я писал о других композиторах, которых очень хорошо знал, и которые мне нравились. Но сейчас я не понимаю музыкальных критиков. Как человек, критик может мне даже понравиться, но в то же время он может совершенно не понимать мой внутренний настрой.

– Майкл, многие ассоциируют ваше имя с фильмами Питера Гринуэя. Ваши работы стали эталоном киномузыки. А для вас работа в кино – свобода или оковы?

– Разница между музыкой для фильма и обычной – это вопрос контроля. То, что вы слышите в кино, – это тоже я, моя музыка. Но когда я сочиняю не для фильма, у меня больше контроля, я сам принимаю решения, у меня нет ограничений. Когда пишешь музыку для кино, с тобой обращаются как с ребенком – тебе говорят: ты не можешь сделать это, не можешь делать то, тебе нужно делать только так. А когда я пишу для себя – мне никто не говорит, что нужно делать, какие решения принимать. Когда есть вокальные куски – я сам выбираю: кто поет, что поет, сколько поет и как, в каком порядке это будет. В кино же все уже решено. Но, тем не менее, мне все равно нравится работать в кино.

– Недавно французский композитор Мишель Легран в интервью нашей газете сказал, что предпочитает работать с разнообразными режиссерами из-за возможности творить в разных стилях. Вы того же мнения?

– Разницы между режиссерами нет, но есть отличие между разными фильмами одного и того же режиссера. Мы можем делать фильм с каким-то режиссером, и мне все нравится, и ему тоже, у нас замечательные отношения и полное взаимопонимание. С ним же делаем другой фильм – совершенно иначе, другие отношения, все по-другому.

– Над чем вы работали в последнее время?

– Мой последний проект – фильм «Сок» для Би-би-си. Это документальный фильм об иракских заключенных, которых пытали в американской тюрьме. Здесь я впервые использовал человеческий голос для записи саундтрека. Раньше я использовал только музыку и вокал, теперь же добавил слова – тексты из интервью. Мы записали несколько интервью, а потом наложили их на музыку. Это простые истории обычных людей, которые могут быть интересны всем. Три персонажа, и каждый рассказывает свою историю. Они рассказывают их совсем по-разному, со своими интонациями, с совершенно различными оценками происходившего, используя индивидуальный сленг. Мне было интересно работать над этим фильмом, потому что музыка должна была быть ближе к электронной – обычно я так не делаю. Но я люблю новые решения и с удовольствием адаптировал эти истории: из множества часов интервью делал выборки по нескольку минут, подбирал к ним музыку. Очень надеюсь, что этот проект станет стартом для еще нескольких подобных.

– А если так поставить вопрос: к чему ближе ваша душа – к классической музыке или к популярной?

– Есть четкое различие между композиторами, которые пишут популярную музыку, и теми, кто пишет классическую. В этом смысле я нахожусь в одном лагере с вашими Альфредом Шнитке и Гией Канчели. Я бы хотел уметь писать трехминутные песни, которые бы продавались многомиллионным тиражом. Зачастую я создаю мелодии, близкие Beatles, но просто выражаю их по-другому – как музыкальную идею, а не как просто мелодию. Поэтому в своем лагере меня иногда считают диссидентом. Но я всегда делаю только те вещи, которые меня действительно захватывают… Сегодня работаю над рекламным роликом, завтра – над оперой. Потом вдруг начинаю писать электронную музыку. То беру в руки карандаш и бумагу, то выбираю компьютер. Иногда я просто играю с музыкантами, а иногда вот выступаю в России.

СПРАВКА

Композитор, продюсер, сценарист, режиссер и актер Майкл НАЙМАН родился 23 марта 1944 года в Лондоне. С 1961 по 1964 год учился в лондонской Королевской академии музыки. Изучал музыковедение в Королевском колледже. В качестве музыкального критика сотрудничал с журналами The Spectator, The Listener и The New Statesman. В 1974 году опубликовал книгу «Экспериментальная музыка: Джон Кейдж и после него». В 1976 году создал камерный оркестр «Кэмпиелло-бэнд», позже переименованный в «Майкл Найман бэнд». С 1976 года сотрудничает с кинорежиссером Питером Гринуэем, написав музыку к 11 его фильмам (в том числе «Контракт рисовальщика», «Отсчет утопленников», «Книги Просперо», «Повар, вор, его жена и ее любовник»). Сотрудничает также с режиссерами Джейн Кэмпион, Роджером Споттисвудом, Эндрю Никколом, Лоренсом Данмором и другими. Помимо произведений для кинематографа, композитор сочиняет оперы и балеты, камерные и концертные опусы, песни, гимны, квартеты. Критика и публика считают Наймана живым классиком музыкального минимализма.