Нефть-матушка

На этой неделе заканчивается Биеннале современного искусства. Прошла она (благо через шесть лет после первой многие запомнили, что биеннале – женского рода) ни шатко ни валко. Редкий зритель доходил до главной выставки «Переписывая миры» на бывшем заводе манометров и термометров. Те же, кто доходил, оценивали в основном аттракционы. Всякие мигающие, переливающиеся и пестрящие видеокадрами штуковины. Создатель основного проекта немец Петер Вайбель слывет любителем интерактивных произведений. Для него и впрямь нет разницы, пишет ли художник маслом или работает компьютерной мышью.

Между тем Вайбель – не так прост, каким рисуется. Да, он наводнил центр ArtPlay высокотехнологичными вещами. Но под шумок и втихомолку протащил мимо министерских чиновников пару-тройку взрывоопасных сюжетов. Взрывоопасных в прямом смысле слова. В одном из залов, например, парижская группа «Клэр Фонтен» выложила из спичек карты стран из категории P.I.G.S. (эта аббревиатура, обозначающая государства с немыслимым долгом и нестабильной экономикой, запрещена в официальных документах ЕС) – Португалии, Италии, Греции и Испании. Попади на эту огромную карту случайная искра, и все взлетит к чертовой матери.

Одной из сквозных тем на выставке оказалась тема нефти. Прямо при входе зрителя встречает «Кентавр» модного немецкого художника Нео Рауха: обыватель средних лет обрел лошадиный круп, а в руках тащит две канистры с бензином. Не самая добрая скульптура. Но настоящий нефтяной взрыв ожидается в комнате, где выставлены работы южнокорейского художника Киджонга Дзинга. Кореец переиначил картины Ильи Репина, перевел их в трехмерный формат и изрядно поглумился над пафосом нашего реалиста. Знаменитые «Бурлаки на Волге» превращены в «Рабов в заливе»: они тащат уже не баржу, а огромную цистерну с горючим, попавшую в аварию. Романтическая парочка из репинского «Какой простор!» (там, где студент с подругой радуются бурному морскому приливу) оказывается посреди волн с плавающими на них нефтяными бочками.

В общем, нефть, мало того что обозначает страшные реалии XXI века, еще и плотно прилепилась к образу России. У нашей страны появилась третья черная субстанция, означающая национальное достояние: после черной икры и «Черного квадрата» Малевича мы славны «черным золотом». Правда, в отличие от икры и авангарда нефть как символ не приобрела положительного звучания. Скорее даже наоборот, чем дальше, тем больше она заряжается отрицательной энергией. Если икра с Малевичем – богатства позитивные (даже с учетом бесконечных подделок икры с «Квадратами»), нефть – источник войн, судов, раздоров и прочих мерзостей («мазанные одной нефтью»). После фильма Пола Андерсона «Нефть» это вещество и вовсе превратилось в некую антигуманную субстанцию, которая прочно ассоциируется с кровью. И то, что Россия приобрела имидж «нефтедержательницы», – скорее беда, чем радость. Очень уж это, в глазах мирового арт-сообщества, беспокойное и двусмысленное богатство.

По идее, конечно, надо задуматься над какой-нибудь государственной программой по реабилитации нашего национального достояния. Может, придумать какую-нибудь омолаживающую процедуру с помощью нефтяных примочек и продавать русское «черное золото» исключительно в мензурках. Или, допустим, рассказать миру, что наша нефть несет по трубопроводам флюиды мира и спокойствия от Чумака. Тут, конечно, должны подключиться светлые умы из Сколково и прочих правительственно-президентских институтов. Уж они-то на создании правильного имиджа и продвижения позитивных ценностей собаку съели.

Автор – арт-обозреватель «НИ»