С шоколадкой всегда лучше?

В британской галерее Тейт открыли выставку, на которой прямо перед картинами вас кормят шоколадом. Таким образом – с поеданием сладкого – показывают «Фигуру в ландшафте» Фрэнсиса Бэкона, не самую веселую в мире живопись. Кроме того, у вас в наушниках раздаются звуки стройки, колоколов и детский крик в парке. А по пальцам стекают дождевые капли. По мнению кураторов замечательного проекта Tate Sensorium, современное искусство можно полюбить, если обратиться к нему сразу всеми органами чувств – не только зрением, но и слухом, обонянием, осязанием, вкусом.

Не сказать, что лондонская выставка – музейная революция. Наши музейщики тоже не прочь поиграть на чувствах зрителей. Ведь что такое «Декабрьские вечера» в Пушкинском музее, как не звуковое подношение картинам? И в Эрмитаже показывали «Лютниста» Караваджо с ароматами тех цветов, что изображены на полотне – пожалуйста, запах. В Еврейском музее в кинотеатре вас обдают брызги Всемирного потока (по крайней мере, так было на открытии – льется ли вода сейчас, честно признаться, не знаю).

Но вот что, наверное, ново – это еда в залах. В наших музеях со времен великой миниатюры Аркадия Райкина выпивать и закусывать в обычные дни не принято. Никаких продуктов, даже шоколадки – разве что тайком.

Впрочем, не так все однозначно. Открою страшную тайну – почти во всех главных музеях страны можно неплохо поесть рядом с экспонатами. В Третьяковке, в ГМИИ, в Кремле такой чести по меньшей мере раз в год удостаиваются спонсоры и попечители. Но одно дело – фуршет на фоне «Явления Христа народу», и совсем другое – блюда, приготовленные специально для созерцания конкретных вещей. В британской Тейт закуску к Бэкону создал один из лучших шоколатье – под стать изображению вкус должен быть горьковатый, терпкий, обволакивающий… Там еще были какие-то эпитеты, которые здесь не досуг переводить, – улетучится гастрономическая поэзия.

Вообще-то, если говорить серьезно, христианская культура всегда боролась за приоритет зрения над другими чувствами. Эпоха Возрождения окончательно закрепила за глазом статус «самого духовного» из всех человеческих органов. Иконы и фрески, а потом и живопись в храмах – это результат долгих споров как с языческой античностью, так и со слишком рьяными аскетами, отрицавшими любые чувственные проявления. Сначала зрение, а потом уже слух – музыка – отвоевали право на сопровождение церковных таинств. Кто-то пошел еще дальше, кто-то остановился, дабы не впасть в искушение. Не случайно, кстати, у нас всегда с опаской относились к скульптуре в церкви – все-таки тут, помимо зрения, подключаются еще тактильные ощущения.

Если принять в расчет, что музей – тот же храм (только искусств), сегодня мы наблюдаем окончательное падение музейных богов. В музеях все меньше смотрят, все больше едят, играют, слушают… По мотивам картин делают блюда, подборки треков, пазлы, ювелирные украшения, одежду, парфюмерию. Насколько это обогащает наш культурный багаж – большой вопрос. Возможно, с куском шоколада, вовремя положенным перед Бэконом, иной скептик и проникнется современным искусством. Но статус картины при этом резко меняется – без еды она как бы и не работает (точно так же отказывались «работать» греческие и египетские боги, если их вовремя «не покормить»). Но спиральный прогресс, видимо, в этом. Если посмотреть, с каким жаром сегодня обсуждают театральные буфеты, музейные рестораны и наличие попкорна в кино, начинаешь понимать, что рот побеждает глаз, что будущее – за вполне материальной пищей.

Автор – арт-обозреватель «НИ»