Советское многоточие

Проза Виктора Некрасова не экранизировалась почти 50 лет – с тех пор, как в 1957 году вышел фильм «Солдаты» по его знаменитой книге «В окопах Сталинграда». «Кира Георгиевна» – вещь не столь сильная, но несовершенные с литературной точки зрения тексты обычно лучше поддаются переводу на язык кино. Хотя бы потому, что терять им особенно нечего.

Экранизация делалась в расчете на то, что главную роль сыграет Евгения Симонова. Расчет вполне оправдался – нетрудно предсказать, что актриса будет номинирована едва ли не на все наши кинематографические премии за 2006 год, совсем как Алиса Фрейндлих, в прошлом году тоже сыгравшая скульпторшу в ленте «На Верхней Масловке». Под стать Симоновой филигранный Сергей Дрейден в роли старого художника, второго мужа Киры Георгиевны. На своем месте и очень популярный (после «Прогулки», «Космоса как предчувствия» и «Питера FM») Евгений Цыганов, играющий молодого натурщика и воздыхателя героини, опытнейший Николай Чиндяйкин (доктор) и совсем неожиданная Чулпан Хаматова в небольшой, но хорошо придуманной роли искусствоведки из ГДР. Смотреть на экран – удовольствие, настолько все происходящее на нем слаженно, осмысленно и насыщенно. Андрей Эшпай с самого начала был профессионалом большого кино («Шут», 1988, «Униженные и оскорбленные», 1990) и сохранил кинотворческую энергию, хотя с тех пор, до недавних «Детей Арбата», почти ничего не снимал.

Единственный, кто в «Многоточии» не совсем в своей тарелке – Игорь Миркурбанов в роли Вадима Петровича, репрессированного первого мужа Киры Георгиевны, приглашенный сниматься то ли из-за сходства с самим Некрасовым, то ли из-за похожести на Олега Меньшикова. Ни характера, ни судьбы не получилось. В первоисточнике его персонаж тоже недописан, но надо помнить, что в 1961 году еще не был опубликован «Один день Ивана Денисовича», который поднял уровень разговора о репрессированных людях на высоту русской классики. Сценаристам, конечно, следовало учесть и то, что за пятьдесят лет после ХХ съезда КПСС, на котором был робко осужден террористический режим, наше понимание происходившего в стране стало гораздо более глубоким. Но если сокращать произведение у нас считается нормальным, то дописывать и додумывать, особенно если у его автора есть имя, решаются немногие кинодраматурги.

С главной героиней «Многоточия» все ясно и просто, а с Вадимом Петровичем хотелось бы разобраться. Кира Георгиевна – в меру конформный и потому успешный советский скульптор с обеспеченной профессиональной судьбой, да и женской, в общем, тоже. Неожиданная встреча с вернувшимся из лагеря возлюбленным, после посадки предоставившим ей свободу – всего лишь эмоциональный эпизод в ее жизни, которая после этой кратковременной вспышки вернется в привычное русло. Терпимый старый муж для бесед об искусстве и взаимной заботы, брутальный юный ухажер для остроты ощущений и, не исключено, плотских утех, регулярные жирные заказы на статуи вождей (то, что героиня делает памятник Ленину к очередному юбилею, – удачно и точно), немного работы «для души» и еще четверть века спокойного существования до конца империи.

Другое дело Вадим Петрович, насильственно изъятый из жизни, в которую возвращается после долгого перерыва. Этот двадцатилетний пробел мог стать увеличительной линзой, а сам герой – пробным камнем послесталинского времени, проверяющим его на вшивость и проявляющим будущее. Такими камнями были Некрасов, Солженицын, Шаламов и многие другие, как сидевшие, так и несидевшие. Именно здесь создателям фильма стоило бы проявить фантазию и дополнить портрет женщины портретом мужчины, чтобы получить картину эпохи.