Утопия с мороженым

В город приехал британский хореограф Акрам-хан со спектаклем «Kaash» – сочетанием индийского традиционного танца, ушу и острой западной пластики. По городу развешаны портреты знаменитого земляка, юного Сережи Дягилева в современной футболке. В мемориальном Доме Дягилева проходят «атмосферные» ночные посиделки: всемирно известные скрипачи играют Паганини и Шаррино «при свечах» (и в кромешной тьме), а завороженная публика демократично сидит на полу. Глава фестиваля Теодор Курентзис, по его словам, научился по лицам горожан отличать простых прохожих от тех, кто идет в театр. Вообще мечта Курентзиса – создать в Перми «дягилевское культурное государство», в котором каждый день происходит что-то эстетически неординарное. А народ этим активно интересуется. Утопия, конечно. Но какая прекрасная!

Впрочем, фестиваль открылся спектаклем Пермского Театра оперы и балета, показавшим живучесть утопий. Речь идет об «Оранго» (неоконченная опера-буфф) и «Условно убитом» (одноактный балет) – это недавно найденные в архивах образцы музыки раннего Шостаковича, оркестрованные британским композитором и музыковедом Джерардом МакБерни. Балетмейстер Алексей Мирошниченко (вместе с вдохновенным Курентзисом и его волшебным оркестром) сделал из двух партитур театральную дилогию, посвященную памяти русского революционного авангарда. Шостакович обратился к жгущим души современников темам: создание нового человека, сатира на «загнивающий Запад», гражданская оборона от «капиталистического окружения», которое спит и видит, как бы напасть. На сцене кипит массовый энтузиазм и наивная вера в победу над воображаемыми врагами. В буклете Мирошниченко цитирует Бомарше: «я спешу посмеяться над всем, иначе мне пришлось бы заплакать».

Опера «Оранго» – идеологически назидательный фарс о неудачном плоде скрещивания человека с обезьяной – была заказана Большим театром в 1932 году, к 15-летию победы революции. Но дальше Пролога дело – по разным причинам – не пошло. А в Прологе весельчак-конферансье демонстрирует толпе героев освобожденного труда (и затесавшимся в нее иностранцам) достижения советской родины – наш балет (соло балерины Насти Терпсихоровой, чьи старорежимные пуанты трудятся во славу победившего пролетариата). И – привет булгаковскому «Собачьему сердцу»! – наше стремление подстегнуть прогресс, пусть и неудачно (бывший «новый человек», а ныне бормочущий зверь Оранго на цепи, впрочем, он умеет играть «Чижика» и говорить «эхе-хе»). Танцующий пермский хор – отдельное достижение спектакля.

Балет «Условно убитый» родом из одноименного эстрадно-циркового ревю с молодым Утесовым и молодой Шульженко. Музыку (ряд номеров) Шостакович, по легенде, писал бойко, но вынужденно – в зачет карточного долга. Мирошниченко заново создал либретто (прежнее не сохранилось, нашлись лишь имена героев). И теперь продавщица мороженого Маша Фунтикова танцует неоклассическую лирику с неким Стопкой Курочкиным, попадая в гущу уличных противохимических учений. А потом – и в ресторан, где жизнь кажется раем. Отчего героиня впадает в пластическую «мистику» вместе с грубым начальником учений по фамилии Бейбуржуев, в то время как кордебалет, преображаясь из прохожих в официантов, пляшет кадрили с галопчиками и носится по сцене то с ангельскими крылышками на лопатках, то с противогазами на лицах. Труппа играет во все это с видимым удовольствием.

На эстетику того времени (пионерские марши и физкультпарады, шныряющие беспризорники и чарльстон, ужимки мюзик-холльных «герлс» и «танцы машин», подражающие работающим шестеренкам) Мирошниченко взглянул достаточно отстраненным, эстетским взором, в котором ирония и восхищение равно играют важную роль, как и типичный для раннего Шостаковича сплав пафоса и гротеска. Обильное цитирование классических балетов в пародийных целях («Условно убитый») можно оправдать жанром сатирического коллажа. Цитирование в декорациях и костюмах мотивов живописи Экстер и Филонова рождает нечто вроде игры «Угадай мелодию». Кстати, о мелодии. Этот слоган можно отнести и к театральной музыке Шостаковича, который в то время бестрепетно гонял одни и те же мотивы по нескольким опусам. Жанр «музыки с картинками», созданный пермским театром, этому бодрому блужданию не противоречит. И приехавшей на премьеру вдове Шостаковича Ирине Антоновне, по слухам, понравилось.