Posted 26 мая 2005,, 20:00

Published 26 мая 2005,, 20:00

Modified 8 марта, 02:36

Updated 8 марта, 02:36

Литературная кухня

26 мая 2005, 20:00
Харуки МУРАКАМИ. «Джазовые портреты» / «По непрочному воздуху. По следам XI Московского фестиваля верлибра» / Л.П. ХАРТЛИ.

Харуки МУРАКАМИ.
«Джазовые портреты»
(М.: Эксмо, 2005)


Ни конкуренты, ни года не могут стереть любви русского читателя к японскому мистику. Рок-певица Светлана Сурганова посвящает ему стихи, а девушки-тинейджеры в честь его романов об овцах покупают себе плюшевых барашков. Осознав свою удачу, издатели откопали для публикации все, что было отмечено копирайтом «Мураками»: от его детской книги «Рождество овцы» до научно-искусствоведческих эссе «Джазовые портреты». Эта книга родилась после выставок художника Макото Вады, для которого Мураками по дружбе написал мини-рецензии о музыкантах-виртуозах. Но для россиян уж точно важны не иллюстрации альбома, а ключевая фраза: «Все пластинки, упомянутые в данной книге, являются собственностью Харуки Мураками» (в текстах упомянуто всего 55 из 400 старых винилов, которые писатель временами достает и ставит в проигрыватель). Верный читатель Мураками будет умиляться знакомой интонации: «Ну вот! Собирался писать о Чарли Паркере, а написал о Бадди Риче». Читатель же сможет использовать эту книгу как шифр-справочник, когда герои романов Мураками в следующий раз запихнут в кассетник свой любимый музыкальный альбом. В остальном молодежь (потенциальная и инерционная аудитория Мураками) мало что поймет в самых образных, но все же очень специальных описаниях мелодий. Здесь почти нет баек или истории джаза – тем более что жизнь и у белых, и у черных джазменов была невеселая. Билли Холидей с детства занималась проституцией, а под конец карьеры пристрастилась к наркотикам и потеряла голос. Музыкальная слава Луи Армстронга началась в 13 лет, когда за небольшой проступок он угодил в полицию, а оттуда – в специнтернат. Среди трудных детей Луи стал горнистом, и когда утром он трубил подъем, малолетние преступники просыпались с легкими головами. «Джазовые портреты» – это книга-жест, с помощью которой японский писатель снял шляпу перед «легкими, как весна, и гнетущими, будто дремучий лес» старыми джазовыми мелодиями.

Мария КОРМИЛОВА



«По непрочному воздуху. По следам XI Московского фестиваля верлибра» / Сост. Д. КУЗЬМИН.
(М.: АРГО-РИСК, Тверь: KOLONNA, 2005)


В советские времена верлибр, или как его еще называют – свободный стих, был чуть ли не формой эстетического диссидентства. Если почти во всем мире с начала XX века рифма и регулярный стихотворный размер фактически стали анахронизмами, то в Советском Союзе такая чересчур свободная форма стихосложения (без четкого ритма и рифмы) воспринималась как подражание образцам буржуазной поэзии. Верлибр не был запрещен, но и не был разрешен. То есть пиши сколько угодно, вот только публиковать тебя не будут. Например, номинант на Нобелевскую премию, обладатель множества литературных наград поэт Геннадий Айги, начав писать верлибром в конце 50-х, впервые на родине опубликовался в 1988 году. За рубежом к тому времени у него вышло несколько десятков книг, его творчество изучалось в ведущих университетах мира. Стоит отметить, что к верлибру прибегали такие классики русской поэзии, как Блок, Маяковский, Есенин, Хлебников, Хармс. Но потом наступила эпоха социалистического реализма, когда за шаг в сторону от установленной нормы вычеркивали из списков. Интересно, что и западную поэзию тогда переводили зарифмовывая. И лишь во времена хрущевской оттепели читатели переводной поэзии стали узнавать, что там, за границей, давно не рифмуют. Но там – это там. А у нас прогрессивный поэт Давид Самойлов заявил, что верлибр не в русле российской поэтической традиции. Вердикт был вынесен. И так обстояло дело вплоть до конца 80-х. В 1989 году состоялся I Московский фестиваль верлибра, собравший под свою крышу поэтов разных школ и поколений. Среди классиков современного верлибра, многих из которых уже нет в живых, стоит упомянуть Яна Сатуновского, Игоря Холина, Генриха Сапгира, Всеволода Некрасова, Владимира Бурича, Арво Метса. В последнем фестивале приняли участие более 50 поэтов, включая гостей из Чехии и Словакии. Их стихи составили настоящий сборник. Среди его авторов такие не похожие друг на друга поэты, как Елена Кацюба, Сергей Бирюков, Александр Левин, Данила Давыдов. Верлибр перестал быть изгоем на просторах русской поэзии. Что может вызывать у нас только положительные эмоции.

Александр МАКАРОВ-КРОТКОВ



Л.П. ХАРТЛИ.
«Смертельный номер»
(М.: Б.С.Г.-Пресс, 2005)


Новеллы Хартли – занятные и совсем коротенькие, поэтому особенно приятны для утреннего чтения в метро. На нужной остановке замученного читателя разбудит неожиданный финал (особенно довольны будут поклонники О’Генри). Британский классик национального масштаба Хартли придумывал чисто английские сюжеты. Место действия – необъятные поместья с регламентированными трапезами и вредной прислугой. Персонажи – чопорные влюбленные, которые скорее слягут в больницу, чем прямиком выскажут свои чувства. Зато тогда добродетельная возлюбленная сможет ухаживать за своим павшим героем, и их история непременно закончится браком. В этой книге смешаны рассказы двух видов: психологические и «готические». В одних герой на протяжении нескольких страниц соотносит с правилами хорошего тона список покойников, за которых должен ежедневно молиться. Или рассуждает, прилично ли вернуть обратно на работу блудного, но раскаявшегося слугу – гордые предки никогда бы такого не допустили. Но пусть бы предки попробовали жить в двадцатом веке, когда каждый слуга заставляет называть себя важным словом «персонал»! В других рассказах «поток сознания» захлестывает глубины мозговых шестеренок, обнажает страхи и галлюцинации. Если готические ужасы переселяются из средневековья в наше время, то полиция, автомобили и электрические фонарики ничуть не делают их безопаснее. Тень, возникшая на стене ванной комнаты, два трупа, сплетенные в объятиях, с запекшейся кровью, – все это «неприлично» с позиции общественного мнения. Так что и конец рассказа специфический. Британская женщина лучше убежит из лабиринтов жуткого поместья не прощаясь, чем обратится к соседям за элементарной помощью.

Мария КОРМИЛОВА

"