Шум, а драки нет

Новаторство «Большой книги» в том, что на рассмотрение принимается проза всех сортов, включая мемуары и документальные романы (это всего 8 из 70 позиций «длинного списка», но тут и Лев Аннинский, и Дмитрий Быков, и мемуары Наума Коржавина). Другая новость – поиск непризнанных талантов. Их, правда, много не нашли. Всего 12 из 70 позиций списка – рукописи, остальные – книги. Рукописи анонимны, различаются по порядковым номерам, под которыми могут скрываться и известные авторы.

Нова и наградная сумма. Любому члену жюри страшно ошибиться с тем, кому достанутся 3 млн. рублей. Но председатель Совета экспертов Михаил Бутов вчера храбрился: «Глаза боятся, а руки делают». «Длинный список» еще продолжали дорабатывать до 6 утра вчерашнего дня и даже за 20 минут до оглашения результатов. И по-своему преуспели. Тут Василий Аксенов и Анатолий Найман, Дмитрий Быков и расхваленный до скандальности Максим Кантор, Юрий Мамлеев и Александр Кабаков, Ольга Славникова и Алексей Слаповский, Людмила Улицкая и Михаил Шишкин. Все вполне предсказуемо. Крайние мнения отсекаются.

Для первого цикла премии издатели и авторы могли выдвигать произведения этого и прошлого года. Ассортимент богатый. Список получился не очень свежий и пропаханный вдоль и поперек другими премиями, зато вполне представительный. Через месяц тот же Совет экспертов (20 человек, и все – уважаемые литературоведы) выберет из 70 книг лучшие 15. Этот «короткий список» передадут Литературной академии (97 человек), в которой в ряды критиков и издателей затесались люди, вероятно, менее компетентные: библиотекари, чиновники, предприниматели. При определении трех финалистов непредсказуемости и народности в жюри должно быть больше.

Откровенно говоря, пока все так правильно и размеренно, что даже скучновато. Экспертов так много, что каждый из них обезличен. Если в жюри пять человек (обычно так и бывает), появляются конфликты возрастов, убеждений и трактовок. Но во время заседаний «Большой книги» в президиуме никто не будет драться графинами. Для объективности картины это и хорошо. Для живости литературного процесса – не очень. Чем ценны мемуары, поощряемые той самой «Большой книгой»? Оттенками мнения, тонкостями в отношениях критиков и писателей.

Пока в центре внимания те, кто выдвигался издателями (или выдвигал сам себя), но не попал в «длинный список». Явно пролетели, натолкнувшись на профессиональных экспертов, самые популярные писатели вроде Оксаны Робски. Также не вошел в «лонг-лист» фантаст Ник Перумов. Эксперты были непреклонны: серийная продукция, энный роман в энном цикле. Не вошел и Евгений Гришковец. Не потому, что слишком популярен и не потому, что один и тот же образ, повторенный в разных жанрах, приедается, а по глупому недоразумению. Выдвинутая его издателями повесть «Реки» даже не рассматривалась экспертами, так как по регламенту можно выдвигать сборники повестей, а не отдельные повести. Если б на обложке стояло слово «Роман», все было бы по-другому. Зато в «длинный список» вошел Юрий Поляков с «Грибным царем», писатель популярный и даже слишком.

Недавно учрежденная «Большая книга» сразу постаралась завлечь в процесс как можно больше народу. Каждый графоман может прислать свою рукопись. Писатели самовыдвигаются. Более того, вчера журналистам, пишущим о литературе, предложили составить свой альтернативный «короткий список» из 15 фамилий.