Ума Турман:

– Говорят, вы экономили на всем, приступая к этой картине…

– Когда я прочла сценарий Кэтрин Дикманн и пленилась этой историей, бесхитростной и незатейливой, но с живыми, узнаваемыми героями, я была согласна работать «за идею». Продюсеры, конечно, старались, но правда и то, что отдельные сцены мы снимали в доме у Кэтрин.

– Ваше детство в семье с достаточно вольными взглядами на воспитание детей можно назвать безоблачным?

– Свобода, которую прививали родители, никогда не означала для меня разнузданности. В нашей семье поощрялся дух бунтарства, и определенные сложности пубертатного периода не прошли мимо меня. Но в целом никаких серьезных конфликтов с родителями не припоминаю. Мы дружили и тогда.

– Вы сегодня стали чаще задумываться о возрасте?

– Пожалуй. Знаете, материнство точно сдвигает определенный фокус с работы. Было время, я паниковала, что, если задержусь дома после рождения второго ребенка, меня не пригласят в хорошее кино. Но потом взяла себя в руки. Мои роли мимо меня не пройдут. И совмещать работу и семью, а я какое-то время была и матерью-одиночкой, возможно. Впрочем, для меня каждая работающая мама является суперженщиной. Работа – часть меня, и даже детям нужно, чтобы их мать оставалась сама собой.

– Неужели яркие героини, женщины-воительницы, умеющие приготовить «блюдо мести», совсем ушли в прошлое?

– Ну почему же, все зависит от режиссера и материала. Правда, сейчас мне больше нравится сниматься недалеко от дома, без этого напряжения, связанного с перелетами. В «Материнстве» моя Элайза носится по Нью-Йорку, решая кучу проблем, и при этом остается суперженщиной. Без самурайского меча, заметьте. Ведь это не обязательный атрибут. Если, конечно, он не родится в воображении Квентина Тарантино.