Первый срок Кобзона

Усомниться в радужных перспективах нашей культуры заставил первый аккорд конференции. Иосиф Давыдович назвал журналистов «киллерами-пиратами», продажными репортерами, готовыми за 20 тыс. долларов опубликовать любой навет (суммы в 20 тысяч у.е., по мнению певца, – средний гонорар эстрадного артиста; от себя заметим, что журналистам такие цифры даже не снятся), наконец, посетовал на отсутствие специальной комиссии по журналистской этике. Вся эта артподготовка была предпринята совсем не для того, чтобы задеть радушную публику. Она показывала «всеобщий упадок нравов», свершившийся, естественно, вместе с «ельциновским развалом Союза».

Как вскоре выяснилось, пресловутый «упадок» царит и в Госдуме. Судите сами: в нынешнем составе работают только три (!) депутата от культурной элиты: сам Иосиф Давыдович (независимый избранник), певец Александр Розенбаум (от «Единой России») и представитель коммунистов актриса Елена Драпеко. За думским бортом на этот раз остались первые скрипки прошлого созыва – Николай Губенко и Станислав Говорухин. К тому же после того, как из Комитета по культуре был выведен весь туризм, депутаты в него совсем не рвутся. Поэтому в замы Кобзону сватают тверского депутата-строителя. Дошло до того, что новый худрук Думы спросил Грызлова напрямик, нужен ли вообще такой комитет? Ответ оказался положительным. Грызлов ободряюще добавил Кобзону: «Скажите, кого вам нужно из депутатов, мы назначим».

По мнению самого артиста, думская «культурная атмосфера» ему стала ясна еще во время дебатов вокруг его кандидатуры. Первым вопрос ему задал Жириновский о засилье «Пугачевых и Киркоровых на эстраде», потом Шандыбин выступил с антисемитской выходкой (по счастью, был тут же освистан залом), третий вопрос поступил народному артисту от фракции «Родина»: попросили высказаться об отношении к нынешнему министру культуры – шоумену.

В этой ситуации Кобзон сформулировал главный тезис своего первого думского срока следующим образом: «Забота о культуре должна стать общегосударственным делом». И здесь непочатый край работы. На эстраде, по его словам, – попса, в литературе – дрязги, в провинции – полная разруха.

Что касается законотворчества, новому председателю приходится разгребать авгиевы конюшни прошлого созыва. Самой спорной и горячей остается проблема возвращения Бременской коллекции из Музея архитектуры. Речь идет о рисунках старых мастеров, во время войны вывезенных из Германии капитаном Балдиным, которые на одной из встреч со Шредером президент Путин (с легкой руки министра Швыдкого) пообещал вернуть на историческую родину. По мнению Кобзона, коллекция с аукционной стоимостью в 2 миллиарда долларов не может быть возвращена просто так. Здесь нужен какой-то закон или государственный акт. До сих пор лежат мертвым грузом законы об авторских правах и об ограничении секса на телевидении и в средствах массовой информации. Наконец, без движения остается любимый Иосифом Давыдовичем законопроект о запрете выступать под фонограмму (он проходит под грифом «Защита прав потребителя»).

Понятно, что деятельность нового председателя Комитета только началась и оценивать ее трудно. Но уже сейчас сильно настораживает негативный настрой Кобзона по отношению к современной культуре. Большая часть его инициатив проходит с частицей «не»: не пускать фонограммы, не пускать секс, не отдавать ничего Германии. Лишь один проект, о котором было сказано в конце и вскользь, имеет позитивный оттенок: закон о меценатстве, позволяющий богатым людям вкладывать деньги в культуру, получая какие-то налоговые послабления. Но это скорее от того, как признался сам Кобзон, что он с большим уважением относится к олигархам, считая их умными и предприимчивыми людьми.