Исторические штудии Штефана Кэги

Бывший шофер, чьи родители во время Второй мировой войны были угнаны в Германию, а потом отец отсидел в сталинских лагерях «за религию», рассказывает, как его семья очутилась в Казахстане, а когда этническим немцам разрешили свободный переезд на историческую родину, то они с женой эмигрировали в немецкий провинциальный городок, где его шоферские права оказались недействительными и он устроился дворником. Девушка-казашка делится фотографиями своей семьи и рассказывает о том, как ее дед собрал все деньги, ночевал у немецкого посольства и все-таки вывез семью в Германию. Она работала диспетчером в крупной авиакомпании, но из-за подорожания цен на топливо компания обанкротилась, и сейчас она временно безработная. Парень-казах объясняет, что в его жилах нет немецкой крови, но он натурализовался в Германии, поскольку там долго работал в сфере нефтяного бизнеса, а сейчас продает солнечные батареи. Девушка из Таджикистана показывает любительскую видеосъемку свадьбы своей кузины, оставшейся жить в таджикской деревне, и рассказывает, что ее родные не понимают ее образ жизни: она работает за стойкой бара, танцует для клиентов, показывает огненные фокусы. Наконец, немец-бурильщик делится воспоминаниями о поре «дикого бурения» в Казахстане, о том, как к иностранным буровым установкам местные жители подводили своих жен, предлагая их за кусок мыла или кофе (самое противное, что находились любители попользоваться!).

Собрав свидетельства очевидцев, большинство постановщиков в жанре документального театра считают, что дело сделано и спектакль готов. Для Штефана Кэги выбор будущих исполнителей (помимо интересной истории все участники еще отличаются несомненными актерскими талантами) – только начальный этап. Дальше идет терпеливая и кропотливая работа по созданию художественной мозаики будущей постановки. Вместе с оператором Годо Боттшальком и своими ассистентами Кэги съездил в Казахстан и вернулся с отснятыми метрами городских улиц, кладбищ, трасс, жилых кварталов, с развернутыми интервью с друзьями, родственниками, деловыми партнерами своих героев.

Сценограф Алеша Бегрих создал сложносочиненное пространство, где в железных кюветках собран грунт Казахстана (надев резиновые сапоги, Елена Панибратова месит глину, шаркает по насыпанной гальке).

Герои спектакля переходят с немецкого на русский, звучит казахский, таджикский. В спектакль вплетены советские песни (такие, как «Орлята учатся летать»), казахские песни, таджикские песни. Нам показывают макет современной Астаны и стенды с фотографиями советских космонавтов. Коллаж времени создается умелыми руками. Штефан Кэги уже много лет доказывает, что документальный театр требует не меньше изощренности и мастерства, чем театр художественный.

На показе спектакля в Москве возникло странное чувство, что зрительный зал также стал своего рода частью представления. История отделения Казахстана, появление нового нефтяного Эльдорадо, судьбы наших бывших соотечественников – все это не только часть общей истории нашего времени, но и часть личной истории сидящих в зале зрителей. Кто-то еле слышно подпевает песням. Истории героев переживаются вполне лично. Скажем, про нефтяные месторождения Казахстана слышала с детства от близкого друга моих родителей – геолога, этими месторождениями занимавшегося. В одной родильной палате со мной лежала этническая немка из Казахстана – думаю, ее родившийся шестикилограммовый малыш уже живет где-то на просторах объединенной Германии…

Из частных судеб складывается картина мира, где с территории бывшего Советского Союза за годы перестройки в Германию уехали четыре миллиона этнических немцев. Если сюда добавить уехавших в Израиль и тех, кто уехал не на историческую родину, но в поисках лучшей доли, складывается головокружительная картина «великого переселения народов», которые на сломе тысячелетий, как когда-то, во времена Римской империи, кочуют по земле, меняя ее облик, этнический состав, сметая границы и культурные различия. Впрочем, тема миграций новейшего времени, вполне возможно, станет следующим проектом «Римини Протокола».