Как это могло произойти?

Хотя в «Бумажном солдате» обозначены время и место действия – космодром в Северном Казахстане незадолго до первого полета человека в космос, – показанная в фильме страна не менее условна, чем, скажем, у Пелевина в «Омоне Ра». Несмотря на многие точные детали, это не конкретный Советский Союз 1961 года, а обобщенный образ российского пространства, то ли запечатленного в генной памяти автора, то ли увиденного невеселым взглядом главного героя, врача-терапевта в отряде кандидатов в космонавты. Степь, раскисшая глина, бараки, остатки ГУЛАГа неподалеку от стартовой площадки для «полетов в будущее», испытатели космических аппаратов сродни подопытным собакам – все это очень далеко от привычных, якобы документальных изображений космической эры в советских киножурналах и официозных фильмах вроде «Укрощения огня». И, конечно же, вызывает у ряда граждан стандартные обвинения в «очернительстве» отечественной истории, в спекуляции негативными изображениями России и попытке принизить главное (после водородной бомбы) достижение СССР – девятилетнее лидерство в освоении космоса, закончившееся вместе с высадкой американцев на Луне, столь непереносимой для совкового сознания, что оно объявило ее фальсификацией.

За «Бумажным солдатом» стоит целая литературно-кинематографическая традиция. Близкая к монохромной гамма картины напоминает об эпохе черно-белого кино, которое умело выражать и передавать такие состояния человеческой души, которые оказались недоступны цветной пленке. Это совсем не случайно, что в нулевые годы ХХI века отечественное кино, которое в советские годы было оккупировано «простыми людьми» и руководящими работниками, а в постсоветские – нуворишами и криминальными элементами, обращается к интеллигентным героям. Эти герои и эти фильмы свидетельствуют о возвращении интереса к «человеку рефлектирующему», который лучше представляет вид «гомо сапиенс», чем «гомо криминалис», «гомо маргиналис», «гомо гламурис», и те, кого Виктор Пелевин назвал «гомо оранус».

Нужно сказать, что манера, в которой режиссер ведет повествование, изрядно сужает аудиторию картины. В ней нет прямых высказываний, отсутствует риторика, смысл мерцает где-то на заднем плане и пробивается сквозь плотный бытовой слой (в этом Герман-сын наследует Германа-отца). Многим, непривычным к арт-кино, чуждым рефлексии и разделяющим взгляд Ленина на интеллигенцию людям смотреть «Бумажного солдата» тяжело и тоскливо. Но если вы далеки от казенного оптимизма, вам будет не очень трудно влезть в шкуру доктора Даниила Покровского (Мераб Нинидзе), сына репрессированных родителей, чья жена (Чулпан Хаматова) считает Ленина кровопийцей, а Сталина, надо полагать, – мясником. Доктора, вынужденного работать на режим, который едва-едва ополоснулся от крови на ХХ съезде КПСС. Единственное, что держит героя на плаву, – эфемерная надежда на перемены, несмотря на понимание, что космические ракеты, с одной стороны, средство коммунистической пропаганды, а с другой – средство доставки ядерных и термоядерных бомб. О чем-то подобном, вероятно, думал и сам генеральный ракетный конструктор Сергей Королев, недавний зэк, который сидел в «шарашке» с другими выдающимися инженерами и учеными.

Недавно приезжавший в Москву знаменитый немецкий кинорежиссер Фолькер Шлендорф в своей публичной лекции признался, что главным вопросом его творчества стал вопрос, возникший у него во время просмотра документального фильма Алена Рене «Ночь и туман» о нацистских концлагерях: «Как это могло произойти?». Рождает подобные вопросы и «Бумажный солдат». А чем больше мы думаем над ответами, тем меньше риск, что это может повториться.