Искусство уходит под землю

Заседание попечительского совета музея, в который входят такие звезды культуры и политики, как Олег Табаков, Юрий Башмет, министр финансов Эльвира Набиуллина, началось в зале Микеланджело с лекции о славной истории Пушкинского и его состоянии. Директор Ирина Антонова обрисовала безрадостную картину сегодняшнего дня – ремонт не проводился сотню лет, у музея нет большого выставочного зала, нет места для богатой библиотеки и традиционно не хватает площадей для фондов. Речь сводилась к тому, что к юбилейному для музея 2012 году нужно возродить его величие, заложенное Иваном Цветаевым, старорежимными меценатами и лично Николаем II.

Единственный путь вывести музей на новый уровень, по мнению руководства, – его тотальное расширение. Хотя вокруг главного здания уже отвоеваны дома и особняки (ГМИИ владеет теперь 9 разного рода постройками), квадратные метры решили наращивать и дальше. Ведь во всем мире музеи уровня Пушкинского растут до кварталов – тут и Музейный остров в Берлине, и квартал Лувра в Париже, и комплекс Национальной галереи в Лондоне. У нас на подобное расширение претендуют еще Эрмитаж с Третьяковкой.

В качестве главного консультанта и идейного распорядителя этого праздника выбран знаменитый британский архитектор Норман Фостер. Перед ним была поставлена четкая задача – создать такой проект развития квартала, при котором, с одной стороны, будут объединены уже имеющиеся корпуса, с другой – наметить территории для нового строительства.

Не нужно быть мировым гением, чтобы придумать, как соединить разные постройки. Можно, например, возвести над ними огромный купол. У Фостера есть такой опыт: его купола красуются над берлинским Рейхстагом и над Британским музеем. Другой путь более предсказуем – прокопать подземные переходы. От главного корпуса к Отделу личных коллекций влево или к усадьбе Вяземских–Долгоруковых на задворки. Фостер, конечно, его и предложил. Плюс, проявив не дюжую артистичность, перекрыл транспортное движение на прилегающих к музею улицах и засадил их деревьями. Получился квартал, утопленный в парке. На одном краю будущего сада аттракционов должен сиять стеклянный концертный зал, на другом – стеклянная амеба выставочного зала.

Понятно, что проект Фостера – не руководство к действию. И сам архитектор, когда представлял его совету, всячески оговаривался, что это эскиз, лишь набросок. Ему, например, куда как интересней разобраться с крышей музея (там он намерен проявить свое мастерство строителя стеклянных паутин), а не с видом новомодного выставочного зала.

Если даже разработчик проекта понимает, что он нереализуем, странно его всерьез обсуждать. За оставшиеся пять лет, дай бог, разобраться с тем, что уже имеется. Завершить ремонт в усадьбе, починить крышу, расширить гардероб. Тем более, как показывает практика, Пушкинский на редкость безалаберно относится к своим площадям. Картины импрессионистов перенесли в другое здание, но давно обещанную новую экспозицию в главном до сих пор не сделали. Открыли отдельный Музей личных коллекций, и теперь заполняют это, по выражению госпожи Антоновой, «неудобное» здание случайными выставками (если «неудобное», зачем строили?). Можно возвести еще массу стен и залов, а потом отдать их дилерам – тоже выход. Аукционные дома в очередь выстроятся.

Как бы ни сложилась судьба проекта в реальности, само его появление – подарок музею от мировой общественности. Бюро Фостера сделало изысканный макет, на который любо-дорого посмотреть и который разбирается, подобно конструктору (каждое здание можно «снять» и увидеть подземные проходы). Говорят, за новый экспонат для ГМИИ из частных денег было уплачено более миллиона долларов. С учетом расценок на фостерские труды, не такая уж большая цифра.