Музыкант Олег Скрипка

– Если группа доживает до столь почтенного возраста, ее поклонники, как правило, хотят слушать на концертах ее старые песни, а музыканты мечтают показать и что-то новое. Как вы справляетесь с этим «конфликтом интересов»?

– Это проблема любого пенсио… исполнителя со стажем. Вот мой любимый исполнитель Роберт Плант, приезжая в Киев, упорно не поет «Лестницу в небо». Как артиста, я его понимаю: я тоже хочу исполнять новые песни. Но к концу концерта ничего не могу с собой поделать – жду «Лестницу в небо», и всё тут. И когда он в очередной раз ее не исполняет, у меня остается ощущение неправильности происходящего. Видимо, нужно как-то комбинировать: играть «Весну», играть «Лестницу в небо», но и пробовать новые песни. Впаривать их, в конце концов, под шумок. Понятно, что чем заслуженнее артист, тем сложнее ему впихивать свой новый материал в уши, забитые серой.

– Энергетически нынешние ваши концерты отличаются от тех, что были 20 лет назад?

– Отличаются. Наши старые концерты можно сравнить с молоком, которое стоит на плите и все время убегает. Столько энергии, что оно мгновенно закипало и выплескивалось. К четвертой-пятой песне у меня срубался голос, сбивалась дыхалка, я пел «на морально-волевых». Сейчас это такой уверенный суп, который варится на правильном огне. Дыхание не сбивается, могу выдержать несколько концертов подряд. Однажды за один день у нас было три выступления, и голоса хватило. То есть сейчас мы работаем гораздо более профессионально. Но изменилась и энергия публики: сейчас раскачать зал сложнее. Люди много чего наслушались, наелись. Может быть, наши зрители просто повзрослели и реагируют спокойнее. Но иногда удаются хорошие концерты перед хорошей аудиторией.

– Ваш сольный альбом «Жоржина» на музыку Богдана Весоловского носил просветительскую функцию, или вам было интересно поиграть в довоенную эстетику?

– На меня этот проект снизошел, я специально не занимался его поиском. Один знакомый продюсер предложил, я послушал песни и загорелся. До этого я практически ничего не знал о довоенном украинском джазе. Проект был запущен без меня, я подключился по ходу. Работа была не быстрой, но легкой и приятной. Она имеет продолжение – я концертирую с этой программой.

– Оказалось, что довоенный украинский джаз не сильно отличается, скажем, от довоенного немецкого джаза…

– Абсолютно верно. Французский джаз, русский джаз тех лет тоже очень похож на украинский или, скажем, чикагский или аргентинский джаз. Народная музыка всегда отличалась, а городская до установления железного занавеса была вполне интернациональной. Сам Весоловский родился в Вене, он и во Львове был популярен, и в Варшаве выступал, и в Берлине. После эмиграции до 70-х годов он жил в Торонто, а у нас не то чтобы был запрещен – его просто забыли, поскольку корневой джаз быстро «вычистили». После войны размагнитили старые записи, сделали правильный, «советский джаз», а ничего другого люди слышать не могли. При этом украинская диаспора в Канаде фактически выросла на песнях Весоловского.

– Русские и украинцы – это один народ или все-таки разные?

– Как мы захотим, так и будет. Империи создаются и распадаются: можно любое государство разбить на части, ведь различия есть даже между Москвой и Подмосковьем, я уж не говорю о различиях между Москвой, Питером и Сибирью. От Киева до Житомира 100 километров, но люди там совсем другие. Понятно, что нас объединяет общая культура, история, ДНК. Но климат, менталитет и язык разные, это тоже надо учитывать. Вообще, сегодня мир идет к объединению, мы никуда не уйдем от мультикультурного будущего. Поэтому вопрос, быть нам вместе или нет, – риторический и абсурдный: мы были и есть вместе, от этого никуда не деться. Для меня как артиста важно иметь единое культурное пространство с Россией, Белоруссией, Казахстаном. А вопрос, в чей карман капают деньги от газотранспортной системы, меня вообще не колышет. Когда начинают спорить, кто будет больше зарабатывать на трубе, вышках, скважинах или на Крыме, это не имеет отношения к объединению или разъединению. В спорах политиков ясно одно: заработаем на этом не мы с вами. Мне важно, чтобы в Россию можно было приезжать без визы. Россияне считают Крым своим? Пожалуйста, они тоже могут со своими паспортами приезжать туда отдыхать. Хотелось бы так же свободно ездить в Европу, Америку, Израиль и Китай. Если это станет возможным, гражданам вообще тогда не нужно будет интересоваться политикой.

– Кстати, о Крыме: приятный климат, хорошее море, отсутствие языкового барьера. Почему Кипр, у которого оккупирована треть территории, может жить за счет туристов, а Крым не становится курортом, куда бы люди ехали отдыхать вместо Турции и Египта?

– Виноват менталитет людей. Вы знаете, если в Крыму открывается хороший отель, туда не набирают местный персонал. У местных остался во многом советский менталитет, они охотно голосуют за коммунистов. Нужно много времени, чтобы это изменилось, или политическая воля. Увы, у украинского государства этой воли маловато. Когда постоянно идут распри и борьба за власть, государству не до какого-то Крыма. После распада СССР власть на Украине всегда была очень слабой; сейчас государство чуть окрепло, но имеет низкую популярность в народе. В каждой нашей власти народ очень быстро разочаровывался.

– Тем не менее политическую активность в России и на Украине даже сравнивать нельзя. Когда Путин решил вернуться в президенты, в интернет-блогах поднялась волна обсуждения, а еще через неделю про все будто бы забыли и вернулись к своим обычным делам. На Украине возможно такое равнодушие?

– Честно говоря, мне бы этого хотелось. Украинцы так недовольны своей политической властью, причем любой, что это становится большой проблемой. Россияне, я заметил, нас во всем опережают лет на пять. Они уже адаптировались, занялись своими делами, ну и молодцы. Нужно в первую очередь максимально хорошо делать дело, которое у тебя получается. Политика всегда будет кого-то не устраивать, всегда найдется повод критиковать политиков, идеальных среди них не бывает. Почему у тебя во дворе не кошена трава? Можно сказать, что власть в этом виновата, а можно пойти и выкосить.

– В 2004 году киевляне очень гордились, что благодаря «оранжевой революции» не пустили в президенты Януковича. Обидно ли «героям Майдана», что он все-таки стал руководителем государства?

– Сейчас у Януковича рейтинг ниже, чем был у Ющенко, когда в том разочаровались. То есть разочарование в Януковиче еще сильнее. Но это бесконечная история, и украинцам надо понять, что их жизнь не так зависит от фамилии президента, как они привыкли думать. Есть позитивные изменения и в менталитете, и в экономике страны: Украина из феодального государства превратилась в капиталистическое. Идет экономическое развитие, точкой отсчета для которого как раз стали события 2004 года, «оранжевая революция». Украинцы этого, естественно, не видят и никогда этого не признают. Но факт, что у нас строятся дороги, супермаркеты, появились рабочие места, будет чемпионат Европы по футболу.

– При этом новая команда у власти сажает и «мочит» предыдущую, а потом они меняются местами. Это, видимо, сильно возбуждает население и отвлекает от того, чтобы заняться своими делами.

– Я недавно был в Чикаго, и мне рассказали о древней традиции, которая тянется там с 20-х годов прошлого века: бывший мэр Чикаго обязательно сидит. Все, все сидели, без исключения. Так что это не украинцы придумали. В моей любимой Франции Жак Ширак носит в суд какие-то справки от врача, чтобы его не посадили. Я не считаю, что это правильно, но это отнюдь не украинское ноу-хау.

– Вы сами ходите на выборы?

– Да, я хожу. У меня есть свое мнение, за кого голосовать. При этом я трезво отношусь к силе своего голоса и осознаю возможность фальсификации результатов.

– Вы призываете заняться своим делом. Своим главным делом вы считаете «Вопли Видоплясова» или ваши этнофестивали «Краiна мрiй», в рамках которого оказывается помощь фольклорным коллективам?

– Мое дело трансформировалось: раньше я вопил на сцене, подыгрывая себе на баяне, а потом это вылилось в культурно-социальную деятельность. Для себя я это определяю как создание культурного пространства. Чтобы артисту правильно донести свои слова, нужен хороший звук, хороший свет, хорошая команда. Потом ты понимаешь, что тебе нужен хороший культурный контекст. Если ты будешь один, как белая ворона, кричать свой рок, а вокруг будет играть совсем другая музыка, то тебя не услышат. Поэтому приходится работать в комплексе, создавать вокруг себя правильное культурное пространство.

– А часто ли приходится заходить во властные кабинеты и с какими целями?

– Какое-то время я работал с министерством культуры: заходил в кабинеты, заносил бумаги… Потом я понял, что количество затраченного времени огромно, а результата нет. И я перестал этим заниматься. Вроде бы двери для меня открыты, но выхлопа я не вижу. Я вижу, что министерство культуры помогает проводить какие-то интересные мероприятия, но у меня с ними ничего не вышло.

– Желтая пресса пишет про вас небылицы?

– Желтую прессу интересует в основном попсятина, поскольку там очень большой момент лицемерия. На публике все сладко и глянцево, поэтому хочется показать какую-то темную сторону этих сияющих звезд. А рокеры – они и так хулиганы и алкоголики, в них нет двойного дна. При этом любители рок-музыки – это интеллигентные люди, которым неинтересна желтуха. Где нет лицемерия, там нет объекта внимания желтой прессы.