«Светопредставление» для невротика

У нас теперь все как у людей. В том смысле, что на пятом, юбилейном году (правда, в данном случае год идет за два) московская версия биеннале стала окончательно и бесповоротно похожа на все остальные доморощенные биеннале во всех странах второго и третьего арт-эшелона. И главная примета такой интеграции – победа кураторства над всеми остальными подходами и стратегиями. В чем это выражается? Все очень просто: приглашенный куратор главной выставки (в нашем случае – Катрин де Зегер, отметившаяся на биеннале в Сиднее) пытается подобрать такие произведения, чтобы всякий зритель ощутил глубину его, куратора, чувства и мысли. Собственно, художники тут не особо важны. Их имен почти никто не вспоминает. Посетителя должна накрыть волна визуального восторга, игра ассоциаций, ощущение значительности происходящего.

Бывает совсем радикальная версия кураторства (как, например, в этом году в Венеции), когда для выставки берутся вещи вообще не из искусства – главное, чтобы все работало на общий результат.

Еще одна примета типично кураторского проекта для биеннале – он должен говорить сразу обо всем и ни о чем. Куратор, с одной стороны, обязан поднимать острые вопросы, реагировать на проблемы – то есть быть актуальным. Но делать это нужно словно с высоты птичьего полета, не погружаясь в конкретику. Особенное внимание заголовку – пусть он завлекает, охватывает как можно больше явлений, но ничего не объясняет.

«Больше света» отвечает всем требованиям биеннального кураторства. Начать с того, что «свет» госпожа де Зегер понимает очень широко: от внешнего освещения до внутреннего просвещения. В своих долгих и путаных рассуждениях она пытается привязать свой свет к образам русского авангарда (Малевич «Победа над Солнцем»), к Красной площади, к церковной светозарности. В сухом остатке, правда, от теории остается немного. Зато практика, то есть реальная экспозиция, потрясает мощью театральной мизансцены, ясностью высказывания.

Вся выставка четко поделена на два уровня. На цокольном этаже – полумрак и много видео. Среди мерцающих экранов зритель должен погрузиться почти в гипнотическое состояние. Каждая из работ убаюкивает, успокаивает, напоминает о вечном. Тут есть гастарбайтер, работающий на Афоне, – вот вам «Мгновения вечности в коридоре времени» (реальное название фильма). Свалки с копошащимися беспризорниками сняты так поэтично, в солнечном рапиде, что сама собой возникает «История любви» (Амар Канвар). «Предчувствие» Михаила Лукачевского – метафизическое путешествие деда с внуком на рыбалку среди якутской белизны. Своего рода квинтэссенцией всего этого полумистического камлания оказывается видео Дмитрия Венкова: среди пассажирского потока в метро венковские герои вдруг останавливаются и впадают в сомнамбулическое состояние, прижимаясь к мрамору или пристально разглядывая рельефы. Не суетись, как говорится.

Второй (главный этаж) залит естественным светом, и здесь этот свет рассыпается на массу предметов, объектов, которые превращаются в своего рода артистический ландшафт. Начинается все с огромного набора вещей и вещиц, которые китайский художник Су Дун вызволил из закромов материнского дома. Откровенно говоря, инсталляция «Не выбрасывай» не раз показывалась на мировых смотрах (как типично «китайская») и уже несколько надоела. Впрочем, Восток для куратора важен именно как путь «просветления»: оттого так много чисто декоративных, орнаментальных работ. Взять хотя бы «Византийский супрематизм» Александра Сигутина – черные абстракции на белом в духе Малевича оказываются отзвуками иконных крестов и нимбов. Сюрреалистические картины американца Адама Цвияновича (горящие льды) должны настроить на новое ощущение «пространства и времени».

Тут вообще много чисто «аттракционных» работ, которые показываются относительность того, что мы видим, и того, что мы делаем. Бабочки иранки Парасту Форухар «несут» на своих прекрасных крыльях сцены пыток и насилия. Огромный кортеж австралийского дуэта Акилисан начинается с крохотных детских сандалий и деревянных лыж, а заканчивается огромными повозками, нагруженными немыслимым скарбом. Мысль, само собой, не нова – «все суета сует», но, распластанная на половину Манежа, она перестает быть обычной банальностью.

В качестве эпилога всей выставки выступают белые холсты «Коллектива авторов». В разгар «белоленточного» движения группа русско-французских художников устроила акцию «Пленэр» – ровно час писали перед Кремлем картины «белым по белому». Но тут вдруг эти почти протестные полотна превратились в эстетские абстракции в духе Малевича. Хоть бери и неси в Третьяковку. Вот она – сила кураторской воли.