Великолепная пятерка

Фильм доставляет тройное удовольствие: от классного хоккея, напряженного сюжета и режиссерского мастерства. Центральная тема – столкновение сильного человека с упертой системой. Армейские хоккеисты, как военнослужащие, по сути дела были на положении крепостных, которые почти всецело зависели от барина, то есть тренера команды. Анатолий Тарасов был «добрый» барин и любил своих крепостных воспитанников. Сменивший его Виктор Тихонов при всех своих профессиональных качествах держал их за рабов и больше любил власть – свою и высшую – и попортил немало крови подопечным, которые дали ему весьма нелицеприятные характеристики (сам он наотрез отказался от интервью). Особенно весомы слова Вячеслава Фетисова, который единственный из всех отважился вступить с ним в борьбу и в конце концов выиграл, почти буквально «выбив» из хозяина своего барина (самого маршала Язова) вольную, чтобы поиграть за НХЛ – что в те времена считалось едва ли не изменой Родине. Однако система и после этого показала свой нрав, поставив условием отъезда отчисление 90% заработка в пользу государства, а когда хоккеист отказался, напустила на него милиционеров, которые затащили его в участок и избили. За рубежом тоже оказалось несладко – встретили его отнюдь не хлебом-солью, а как чужака и конкурента, но тут все уже зависело от него, и он еще раз показал характер, выиграв со своей воссоединившейся пятеркой (ее, кстати, в Канаде называли уже не красной, а зеленой) кубок Стэнли.

Прослеживая эту драматическую историю, режиссер филигранно монтирует хронику и синхроны интервьюируемых, выделяя и стыкуя смыслообразующие фрагменты, в которых не последнюю роль играет мизансценирование. К примеру, предсмертное интервью Крутова снято не крупным, а средним планом, причем в профиль, создавая впечатление отстраненности собравшегося в последний путь человека, особенно сильное в соединении со стремительными голевыми проходами молодого нападающего. Не менее выразителен Касатонов, усаженный постановщиком на стул посреди комнаты перед камерой и тоже снятый средним планом, чтобы неудобство физического расположения и странность расположения в кадре подчеркивали неловкость, которую он чувствует при вопросе о том, как треснула его дружба с Фетисовым. Впечатляет и то, что в картине – редкая вещь – отражена линия отношений главного героя с невидимым автором – от высокомерно-пренебрежительного отношения знаменитости к очередному интервьюеру через растущее молчаливое признание достоинств своего визави к финальным, почти дружеским словам в его адрес, сопровождаемым иронической поправкой режиссера. Но наиболее напряженные моменты фильма – это крупные планы самого Фетисова, когда его лицо не то что заполняет экран, а становится экраном, отражающим внутренние состояния скупого на мимику хоккеиста, будь то горечь, гордость, невольное торжество, сожаление или сознание, что его устами глаголет сама история.