Posted 25 августа 2010,, 20:00

Published 25 августа 2010,, 20:00

Modified 8 марта, 06:45

Updated 8 марта, 06:45

Человек, который верен себе

Человек, который верен себе

25 августа 2010, 20:00
Сегодня свой юбилей отмечает мэтр отечественной кинематографии – Петр Тодоровский, который прежде, чем стать режиссером, прошел лейтенантом два года Великой Отечественной и в качестве оператора снял три примечательных «оттепельных» фильма – «Весну на Заречной улице» Марлена Хуциева, «Два Федора» Василия Шукшина и «Жажд

Первые две картины («Никогда», 1962, и «Верность, 1965), к которым он приложил руку уже в качестве режиссера, можно назвать пробами голоса (сам Петр Ефимович выражается сильнее, хотя верность – ключевое для него понятие). А вот третий, «Фокусник» (1967), равно как вышедший в том же году хуциевский «Июльский дождь», сразу привлек к себе внимание советской интеллигенции, почувствовавшей изменение общественной атмосферы и частичный возврат сталинизма. Проще говоря, в стране, едва успевшей сделать глоток свежего воздуха, стали наводить порядок, при котором, как всегда бывает, становится душно порядочным людям, зато хорошо дышится бессовестным. Разумеется, ничего подобного тогда не говорилось, но кино на то и кино, чтобы выражать то, чего нельзя или не стоит выражать словами. Доброго и порядочного аутсайдера сыграл Зиновий Гердт, чьи выраженные национальные черты еще могли проскочить на экран в 1966 году, когда фильм снимался, но в 1967-м на фоне победоносной войны Израиля с арабскими друзьями Советского Союза они оказались совсем не ко двору. И вообще, еврей-фокусник, да еще по имени Виктор Михайлович Кукушкин – просто черт знает что такое. Хорошо еще, что Тодоровского не постигла участь Аскольдова. Его «Комиссар», тоже 1967 года с еще одним добрым евреем, было приказано смыть, а режиссера – выгнать из профессии. «Фокусника» же просто замолчали.

Автор фильма, однако, многим запомнился – у него была своя интонация и свое, выношенное отношение к людям, за которым стоял жизненный опыт и привлекательные личные качества. Что случается далеко не всегда. Так что любители кино на Тодоровского ходили. И на «Городской романс» (1970), и на «Последнюю жертву» (1975), и на «Любимую женщину механика Гаврилова» (1981), где режиссер дал разыграться Людмиле Гурченко, однако с особенным чувством смотрели «Военно-полевой роман» (1983). Не ради актеров, хотя Андрейченко и Чурикова были прекрасны, а Бурляев сыграл, как оказалось, последнюю замечательную роль, а ради тональности, в которой была снята картина. Толчком к ней послужило, как признался режиссер, частное наблюдение, но за ним скрывалось нечто гораздо большее – судьба целого поколения победителей, оказавшихся побежденными в мирной жизни. Как вскоре выяснилось, это поняли не только советские кинолюбители, но и американские профи – картина была номинирована на «Оскар».

Тем не менее настоящий звездный час Тодоровского наступил после 1986 года, когда V съезд кинематографистов смел цензурные запреты – он выпустил «Интердевочку» (1989), ставшую, кажется, последним советским кинохитом, доказавшим, что секс в СССР все-таки есть. Впрочем, Тодоровский не был бы собой, если бы сделал акцент на профессиональной деятельности валютных проституток, а не на человеческой и даже сентиментальной истории своей простодушной героини, которая хоть и торгует телом, но при этом думает о семейной жизни и любит родную маму вместе с матерью-родиной.

Через три года последовал увенчанный множеством премий «Анкор, еще анкор!» – обманчивое «ретро», в котором режиссер уже в явном, почти фарсовом виде представил то, что угадывалось в «Военно-полевом романе». Говоря казенным штилем, «предал гласности мнимые факты морально-бытового разложения славных советских воинов-победителей в послевоенных условиях». В другое время другого режиссера за такую дерзость заклеймили бы как злостного клеветника и предали остракизму, но поди скажи такое про ветерана войны, который не понаслышке знает то, о чем снимает.

Между тем Тодоровский и тут сохраняет меланхолически-элегическую интонацию, представляя своих персонажей не моральными уродами, но жертвами обстоятельств и человеческих страстей. При этом в «Анкоре» впервые появляется новый не только для него, но и для нашего кинематографа мотив. Представительницы прекрасного пола оказываются в этом фильме «сосудами зла», но не в раннецерковном смысле, а в том, что «служат воплощением самых неприглядных свойств советской власти», как отметила одна зарубежная исследовательница, имея в виду прежде всего машинистку СМЕРШа (кажется, единственный у Тодоровского женский персонаж, вызывающий у автора не сочувствие, а отвращение) в исполнении Ольги Лебедевой и капитаншу, которую сыграла ставшая после «Интердевочки» звездой Елена Яковлева.

«Какая чудная игра» (1995), в которой Тодоровский впервые выступил еще и как единственный композитор, развивает и заостряет находки «Анкора» (в том числе новый взгляд на «роль женщины при социализме»), используя совершенно неожиданную среду – студенческую. Бывшие вояки преступали только моральные табу – юные артисты посягают на нечто куда более опасное: пытаются говорить голосом Власти, имитируя госрадиовещание в отдельно взятом общежитии – так, один из героев объявляет, что с 1 апреля 1951 года в Советском Союзе вводится свобода слова, повышаются в три раза зарплаты, а советские граждане получают возможность свободного выезда за границу.

Трудно представить, что такое могло случиться в скованной страхом стране того времени, но Тодоровский находит для картины органичную карнавальную форму, которая заставляет фильм вибрировать на грани между действительным и желаемым. Невозможное на первый взгляд сочетание страшного и комического становится главной притягательной особенностью фильма, к тому же имеющей опору в исторической реальности. Как говорил автору этих строк Душан Макавеев, «никогда мы так не смеялись, как при фашистах».

Этой чудной и серьезной игре под названием «кино» Тодоровский предается до сих пор, о чем свидетельствуют четыре следующих его фильма, в которых он продолжает обе генеральные линии своего творчества – «мирную» и «военную», сплетая их в одну и рассказывая со своей неповторимой интонацией про разных людей в разных обстоятельствах. Играйте же и дальше, Петр Ефимович!

СПРАВКА

Петр Ефимович ТОДОРОВСКИЙ – кинорежиссер, кинооператор, сценарист, композитор. В качестве режиссера снял фильмы: «Никогда», «Верность», «Фокусник», «Городской романс», «Своя земля», «Последняя жертва», «В день праздника», «Любимая женщина механика Гаврилова», «Военно-полевой роман», «По главной улице с оркестром», «Интердевочка», «Анкор, еще анкор!», «Какая чудная игра», «Ретро втроем», «Жизнь забавами полна», «В созвездии Быка», «Риорита». Ко многим своим фильмам сам написал сценарии. Более чем к десяти картинам написал музыку. Снялся в картинах «Был месяц май» и «Трясина».


Справка «НИ»

Валентин ГАФТ:
– О Петре Ефимовиче можно долго говорить. Изумительный человек, с героической биографией… Я играл в двух его фильмах. В нем сочетаются редкие человеческие качества: доброта, хорошее чувство юмора, настоящая мужская простота без показной изысканности. Еще Петр Ефимович удивительно музыкальный человек. Вот сейчас говорю о нем и вижу его глаза – молодые, смеющиеся. Вы обращали внимание на его глаза?.. Тодоровский может быть резким в отношении фальши и лицемерия. У него и в жизни, и в фильмах остро выражено чувство правды. Он помнит, сколько потерял друзей на войне и после нее, знает, как на передовой убивали и как спасали ценою своей жизни. И это полезно увидеть тем, кто не знает трагической истории войны. Тодоровский умеет говорить просто о сложном, и его картины – это его победы, это праздник со слезами на глазах. Дорогой мой, Петр Ефимович, поздравляю тебя и очень люблю. Здоровья тебе и новых картин.

Всеволод ШИЛОВСКИЙ:
– Для меня Петр Ефимович, говоря самым высоким слогом, – старый МХАТ в кинематографе. Это потрясающий человеческий и профессиональный фактор. Это колоссальная биография мужества, начиная с Великой Отечественной войны… Это тот случай, когда природа в одном человеке соединила самые высокие проявления, которые стали большой редкостью в нашем циничном, страшном времени. Тодоровский просто какой-то остров нравственности, порядочности и фантастического таланта. Плюс ко всему уникальная работа с актером, любовь к актерам, ощущение диапазона актера. Он видит тебя в этой роли, он говорит, что надо сделать (что, по сути, самое главное в режиссуре), а ты должен только одно – исполнить талантливо роль. Поэтому и в «Интердевочке», и в «Военно-полевом романе», и в «Любимой женщине механика Гаврилова» он предугадал характерный диапазон артиста Шиловского, а ведь эти три персонажа совершенно разные физиологически люди. И решение этих ролей – заслуга прежде всего не моя, а Тодоровского, который увидел мой диапазон.

Валерий ТОДОРОВСКИЙ:
– Чтобы сказать об отце, нужен как минимум трехчасовой разговор, особенно если хотите услышать про нравственные уроки, которые он мне давал. Да, мы учимся у отцов чему-то, но иногда не хватает всей жизни, чтобы эти уроки понять и оценить. И с каждым годом я все больше и больше ценю отца. Ценю его присутствие в моей жизни и мою возможность быть с ним рядом. Перенял ли я что-то у отца в творческом плане? Думаю, что режиссура – это профессия, где нет приемов и на самом деле ничего нельзя перенять. И обмануть нельзя. Сам выбор профессии и тот воздух, которым я дышал в детстве и юности, – и есть влияние отца. Но это не конкретность какая-то, что можно взять и сформулировать. Я, конечно, являюсь порождением своего отца и того мира, в котором я живу благодаря отцу. Желаю Петру Ефимовичу здоровья и хорошего настроения, а это самое главное для того, чтобы его достаточно светлый взгляд на жизнь сопутствовал ему и дальше. Чтобы у него были силы.

Записал Владимир СЕРГЕЕВ

"