Куклы не похожи на людей

В предисловии к своей пьесе «Дом Бернарды Альбы» Гарсиа Лорка уведомил читателей, что «в основу этой трехактной пьесы положены действительные события, которые он стремился воспроизвести с документальной, фотографической точностью». Эта пьеса стала третьей частью драматической трилогии, в которой драматург описал трагическую участь испанской женщины. В первой части – «Кровавой свадьбе» – невеста бежала из-под венца с любимым. В «Йерме» жена убивала мужа, не способного дать ей детей. В «Доме Бернарды Альбы» младшая дочь кончала жизнь самоубийством, услышав, что мать застрелила ее возлюбленного – неверного жениха старшей сестры. Эту пьесу Гарсиа Лорка писал для великой испанской актрисы Маргариты Ксиргу, и до сих пор пьесу любят ставить театры с сильным женским составом.

Режиссер Андреа Новиков меньше всего старался раскрыть таланты швейцарских актрис. Идея «документальной, фотографической точности» его также мало увлекала. Сокращенный и переписанный сюжет Гарсии Лорки превращен режиссером в своего рода экзотический гиньоль.

Зрители в зале усажены на низкие скамеечки, чтобы смотреть на сцену, чуть задирая голову. Высокая деревянная загородка закрывает всю нижнюю часть туловища актеров. Руки исполнители держат крепко прижатыми локтями к телу, работая преимущественно кистями. И в результате на сцене двигаются куклы-карлицы с огромными головами и непропорционально маленькими туловищами. Они движутся по строго расчерченным траекториям и разговаривают неестественно писклявыми голосами. В пьесе, где все и вся говорят только о страсти, женщины-актрисы и актеры-мужчины, густонапудренные, одетые в завитые парики и пышные мантильи, теряют по режиссерскому капризу все признаки пола. О любви, желании, пожаре крови, радостях брака, тайне двоих рассусоливают выморочные люди-куклы. А истошный вопль-тоска об освобождении из дома-темницы и вовсе отдан призрачной тени – бабушка появляется в виде двух тонких рук за стеклом, все тянущихся куда-то в неведомое.

Формальный прием, придуманный Андреа Новиковым, наверное, был бы уместнее в постановке первых пьес Гарсиа Лорки, какого-нибудь «Колдовства бабочки». А примененный к последней пьесе Лорки он довольно быстро исчерпывает себя. Лирическая трагедия сужается до размеров кукольных ужастиков. А спектакль распадается на более или менее живописные сценки-картинки. При желании можно заняться игрой-угадайкой. Вот пародия на «Инфант» Веласкеса. А вот отзвуки «Каприччио» Гойи. Особенно выразительна сцена, где две сестры переговариваются из своих комнат. В нише-иконке вырезано кукольное тельце с прорезями для головы и рук актрис. Маленькие человечки с большими головами переговариваются друг с другом, прихлебывая чай из крошечных чашечек.

И в результате финальное самоубийство героини – она вешается прямо посреди сцены – воспринимается еще одной живописной картинкой.