Закат

Путь в искусстве не так уж редко напоминает траекторию запущенного в воздух камня – сперва взлет, затем падение, но далеко не все падают так низко. Вообще говоря, это неделикатное высказывание, но по отношению к человеку, который возвел беспардонность в принцип и к тому же декларирует, что критику надо закопать в землю, критику деликатничать не обязательно.

Вершиной признания Михалкова-художника можно считать «Утомленных солнцем» – фильм 1994 года, удостоенный Гран-при Каннского кинофестиваля, премии «Оскар» и благосклонно принятый прессой и публикой. Дальше начался спад – меньше наград, больше критики, ниже рейтинги, сильнее разочарование зрителей. Последнюю на сегодняшний день точку поставила специально выпущенная к Дню Победы вторая часть «Утомленных солнцем-2» – «Цитадель», собравшая 1,3 млн. долларов – почти в 6 раз меньше, чем первая (прошлогоднее «Предстояние»), и чем «12», вполне камерная лента 2007 года.

Трудно не заметить, что убывание михалковского художественного потенциала происходило синхронно с нарастанием его властного и финансового ресурса. Это и понятно: власть, идеология и деньги губят творцов вернее, чем карты и выпивка, ибо действуют не на тело, а на душу.

То, что сознанием выдающегося режиссера завладели химеры, стало понятно на гостинодворском «общем собрании» кинематографистов в 2009 году, когда он в отчетном докладе заявил, что критика в его адрес финансировалась «либерально-атлантической диктатурой» и даже назвал номер счета, на который якобы поступали атлантические деньги. «Бред преследования, соединенный с бредом величия», – констатировал тогда же один из противников председателя СК.

Химеричность авторского мышления в «Утомленных солнцем-2» более чем очевидна при сравнении высказываний постановщика с «текстом» самой картины. Все, что говорил Михалков о патриотическом кинематографе, который должен вызывать у зрителей гордость за свою страну, и о жанре своего произведения, которое по его почину или с его согласия рекламировалось как великий фильм о великой войне, – все оказалось совершенно неадекватным.

Как ни относись к Михалкову и к советской власти, в фильме «Утомленные солнцем-2» нельзя увидеть ни того, с каким врагом и за что сражались наши соотечественники, ни того, почему они победили в войне с фашистами, а о гордости за страну лучше и вовсе забыть. Нельзя гордиться страной и армией, чьи военачальники без всякой военной цели гонят бойцов и мирных жителей на верную гибель, а солдаты выбирают между Сциллой и Харибдой – бессмысленной смертью от немецких пуль и расстрелом в траншее за отказ идти с кольями на вражеские пулеметы. Не говоря уже о том, что в действительности Победа была достигнута не только количеством, но и умением.

А как прикажете отнестись к сделанным задним числом заявлениям режиссера, что его фильм следует воспринимать как фольклорную сказку и искать в нем не документальную правду о войне, а правду характеров и ситуаций?

Правда характеров – это когда Сталин вызывает для личной встречи безвестного энкавэдэшника и дает ему указание найти и привезти бывшего комдива – вместо того чтобы отправить приказ командующему фронтом немедленно доставить его в Москву? Или когда прошедший огонь и воду комдив так раскисает, что начинает жаловаться этому особисту – своему злейшему врагу – на судьбу и плакать горючими слезами?

А правда ситуаций – это когда герой Меньшикова входит в воду, оставив на берегу мятую и грязную форму, в которой он только что ходил в атаку, а когда выходит из воды, одевает ее же, но чистую и выглаженную? Когда сотни людей идут в атаку по минному полю, а ни одна мина не взрывается? Или когда крепость с осажденным гарнизоном взлетает на воздух из-за того, что в одном доте опрокинулась свечка?

А что такое сказка? Отшлифованный веками народный жанр или бессвязный опус, создатель которого обращается с предкамерной реальностью как пьяный советский генерал из «Цитадели» со своими подчиненными?

В ход пускаются самые безотказные, они же самые дешевые эффекты – роды под бомбежкой, безногий священник, встреча отца с дочерью на минном поле, старуха, у которой на войне погибли четыре сына и муж, – что еще из расхожего слезовыжимательного репертуара не пущено в ход для того, чтобы разжалобить зрительскую массу?

И что же? Коса нашла на камень: безусловный рефлекс сочувствия столкнулся с недоверием к личности автора и экранной реальности. У множества зрителей возникло ощущение, что ими грубо манипулируют.

Кино всегда отражает не только предкамерную реальность, но и душу автора. Оживляя в «Утомленных солнцем-2» мертвых персонажей первого фильма, Михалков не представлял себе ни символической логики того, что он делает, ни тяжелых последствий для зрительского восприятия. Тем, кто не был знаком с «Утомленными солнцем» 1994 года, всецело зависимые от этой картины герои продолжения показались пустыми и потому неживыми, а те, кто был знаком, увидели воскрешенных мертвецов, передвигаемых по экрану чужой волей. Больше того, режиссер нечаянно наделил своего комдива внешней схожестью с зомби из фильмов ужасов – особенно в «Предстоянии», где Котов однажды буквально поднимается из-под земли. Да и от энкавэдэшника Мити в исполнении Меньшикова веет могильным холодом. А уж когда в «Цитадели» на бывшей даче Котова встречаются три оживших трупа, включая его совершенно неузнаваемую жену, которую вместо Дапкунайте играет Толстоганова, остается только таращить глаза. Но самое главное – что противоестественное воскрешение расстрелянного (как сообщается в титрах первого фильма) михалковского героя выражает подсознательное признание Михалковым своей художественной смерти и тщетную попытку вернуться в мир живого искусства.

При всем том одни эстетические причины, сколь весомыми они бы ни казались, не могли вызвать такого провала в прокате первой части «Утомленных солнцем-2» (7,5 млн. долларов при 40 млн. у сопоставимого исторического фильма «Колчак») и еще большего провала второй части. Падение интереса публики к фильмам Михалкова объяснимо лишь изменением его общественного имиджа. Количество перешло в качество. Регулярные скандалы, производимые бурной деятельностью Никиты Сергеевича, – скандалы вокруг мигалки на его машине, вокруг его агентства по сбору налога с чистых носителей, вокруг строительства его отеля в Козихинском переулке и в довершение ко всему – открытие персонального «телеканала» превратили его в комическую фигуру по фамилии Мигалков.

Ведь «Бесогон-ТВ» – прямой показатель человеческого состояния своего создателя. Одно дело, когда кого-то приглашают в эфир и называют его регалии, чтобы представить зрителям. И совсем другое, когда этот кто-то, желая обратиться к публике, сам наставляет объектив на свои награды и начинает вещать. Выбрав такую предкамерную позицию, актер и режиссер обнаружил неспособность к нормальному разговору не только с аудиторией, но прежде всего с собой.