Женщины Модильяни

Когда 35-летний Амадео Модильяни скончался (в Париже в 1920 году), он стал символом богемного мира: непонятый гений, красавец с чертами Пьеро. Проживший всю жизнь в нищете, больной хроническим туберкулезом, страдающий алкоголизмом и пристрастием к наркотикам, он вошел в историю как создатель нового языка живописи. Если вспомнить, что его двадцатилетняя любовница Жанна Эбютерн покончила собой на следующий же день после его смерти (и была при этом беременна), можно понять, почему нимб мученика и аура гениальности превратили Модильяни в икону эстетов, за которой с трудом теперь можно разглядеть реального человека.

Эта икона «чудотворна» по сей день. Как только его картины попадают на аукционы, то сразу становятся главной достопримечательностью – все остальные лоты повержены, ведь сегодня Модильяни ценится даже выше Моне с Пикассо. Каждый уважающий себя музей считает своим долгом заполучить его работы (как некогда Леонардо да Винчи). К слову сказать, в России нет ни одной (!) картины Модильяни.

Крупнейший Нью-Йоркский Еврейский музей решил отметить свое столетие беспрецедентной выставкой «Модильяни: за границами мифа». Более сотни работ художника собраны из музейных и частных коллекций США, Канады, Японии, Австралии, Израиля, Италии, Франции. Открывшись в минувший уикенд, экспозиция тут же превратилась в событие национального масштаба. Еврейскому музею, известному своими провокационными проектами, захотелось высветить две, на взгляд кураторов, важные составляющие творчества художника. Во-первых, еврейские корни художника (оттого этот итальянец, возросший на социалистических идеях, чувствовал свою неприкаянность и в Академии Флоренции, и в Салонах Парижа). Во-вторых, составляющие его стиля: откуда произошли всемирно известные модильяниевские портреты-маски, что стоит за его скандальными «Обнаженными» и что, собственно, такого притягательного в его картинах?

Когда 22-летний художник оказался в Париже, он начал работать именно так, как это делали начинающие модернисты: писать роковых дам в кафешантанах, любительниц абсента и дьяволиц полусвета, плюс завсегдатаев кафе «Монпарнас» – бесприютных артистов и поэтов. Одним словом, это был крутой замес символизма под влиянием Поля Сезанна.

Но как раз среди первых парижских опытов неожиданно встречаются почти абстрактные рисунки обнаженной натурщицы (из частной коллекции в Париже). В ее профиле без труда угадывается знаменитый профиль Ахматовой. Русская поэтесса позировала мастеру в 1910–1911 годах. Тут и впрямь веришь, что Анна Андреевна, помимо литературного дара, обладала незаурядной внешностью. Ведь именно она, точнее, ее тело, сподвигла Модильяни на поиски универсальной формулы телесной выразительности.

Эта формула была выведена из скульптуры. Ведь Модильяни вплоть до Первой мировой (пока мог оплачивать студию и материалы) видел свое призвание в работе с камнем. Вслед за своим наставником румынским скульптором Бранкузи он создал некий собирательный типаж-маску в пику академическим стандартам (воспевание мускулатуры, античным пропорциям и правильным лицам).

Отдельный раздел американской экспозиции посвящен знаменитым «Кариатидам» Модильяни: здесь женское тело превращается в колонну, голова вытягивается наподобие физиономий африканских богов, глаза (те самые «зеркала души») вообще пропадают. Когда в 1915-м Модильяни вернулся к живописи, он уже прошел через горнило архаических идолов (от Африки и Египта до Византии). Оттого его женские портреты с вытянутыми шеями и пустыми глазницами шокировали парижскую публику: здесь не было лиц, остались личины. Вместо портретов – иконы. Все закончилось грандиозным скандалом на выставке в декабре 1917 года, на которой коллекционер и покровитель Модильяни Леонид Сборовский решил показать его «Обнаженных». На второй день работы полиция закрыла экспозицию по причине ее «непристойности». Непристойностью посчитали изображение обнаженных женщин, лежащих на манер ренессансных венер и афродит. Последний зал огромной нью-йоркской выставки предоставлен как раз им. И здесь понимаешь причины шока современников художника: обнаженность по Модильяни – это не просто «раздетые женщины», в этих шедеврах есть древняя чувственность, где больше домысливается, чем показывается. В древности именно такой откровенности сильно пугались, а в ХХ веке она была названа «сексуальностью», которую не объяснишь никакими телесными стандартами.




Продать верблюда