Евгений Евтушенко

Александр Капралов работает в Омске. Он один из лучших скульпторов России. Работает сваркой.

В скульптурной мастерской Капралова
под скрип распахнутых дверей
когда вошел я, вьюга прянула
из россинантовых ноздрей.

Сибирь не славилась испанцами,
но Дон Кихота, к нам посла,
в капраловском надежном панцыре,
как Дульцинея, обняла.

Лесть царедворцев – чиноведчество.
Позор – любых жлобов портрет.
Но без героев человечества
в художнике героя нет.

Здесь, в его кузне воспитательной,
весь многоликий шар земной
как будто в пьесе воспектакленный
могучей магией сварной.

Когда впервой увидел Сашу я,
он был суров и неречист,
измазан ржавчиной и сажею,
зато душой железной чист.

Лишен снобистcкого «изячества»,
он кузней собственной пропах.
В нем дух сибирского казачества
и запах дедовских папах.

Сегодня в моде инсталляции,
но он, чтоб сердцем не пустеть,
решил, как водка, настояться бы
на травах всех, чем дышит степь.

В моем музее переделкинском,
он, где Пикассо и Целков,
настойкой омской с ними делится,
как среди свойских мужиков.

Его скульптуры царапучие,
где ангелы и рыцарь в ряд,
над нашими царями, путчами
так независимо парят.

С одной моей венецуелочкой,
которую я приберег,
как будто с черненькою белочкой
завел роман его Пророк.

Хочу учиться у Капралова,
чтобы поменьше тосковать.
Он сам себе придумал правило –
не ждать пророков – их ковать!

Молчаливейший человек

Раймонду Паулсу

Когда Паулс играет Паулса,
под руками – из клавиш прибой.
Трепет лермонтовского паруса
поднимает нас всех над собой.

Отступает куда-то политика,
и ты вдруг всепланетно летишь
превратившийся в повелителя
всенародный свободный латыш.

Вот счастливая власть – не на землю
столько крови наполивать,
а для всех, к своему же везенью
только музыкой повелевать.

Ты летишь у рояля над вьюгами,
с черным айсбергом, как чародей,
над тупыми националюгами,
разделяющими людей.

Шар земной, разве не настонался ты?
Породнил своей музыкой всех,
музыкальной национальности
молчаливейший человек!
30 ноября 2015

Недопетость

Как удалось вам появиться,
интеллигентная певица,
так ново спевшая мое,
что стало все вокруг мало.
Все сразу тесным оказалось,
как будто целый шар змной –
божественная многозалость,
заслушавшаяся, но не мной.
Хотя мы с вами и не вместе.
не порознь – Вы и я,
Меня пронзила эта песня –
Вам надо петь меня.
Во мне такая недопетость,
Хотя я стар.
Мою единственную этость
скрывать устал.
За исповедями я спрятан,
и так несмел,
и от застенчивости страхов
окаменел.
Какая в немоте ранимость!
Вздохнуть?
Навряд.
Ну хоть бы слово уронилось,
Прорвался взгляд.
А гениальности мне мало.
Став сводней зла,
она и гениев ломала,
а не спасла.
Но пострашнее вечной казни,
как втайне исповедь слагать,
и жить в затравленной боязни –
всему любимому солгать.
Мы так таимся,
так боимся
себя самих,
как будто сунут в психбольницы
нас в тот же миг.
Что мы за строй сегодня строим?
Кто назовет –
тому героем
быть!
Или нам не все равно?
А что мы прем пчелиным роем –
ведь и субботника бревно
какой-то смысл нам придавало
среди рублевого обвала?
Но плечи смыслом не сгибало
нам так давно.
Конечно, все мы что-то тащим.
но вряд ли в этом смысл обрящем,
когда все смыслом не полно,
и от усталости темно.
Мы не сдались.
Мы уцелели,
тоскуя о сбежавшей цели,
А кто-то взвыл в телемирке
на шоу, тупо лобовые:
«Ну хоть бы что-то о любви, а?»
Тоска о чем-нибудь великом
спасет не только божьим ликом,
но человеческим лицом.
Ничто не кончится концом.
История?
Пора молоть ей.
Но и у песен нет мелодий.
А у меня –
ну и нелепость,
застряла в горле недопетость,
и страшно, что не допою
мою мелодию,
мою,
А вы ее,
Лариса,
взяли
и по-цыгански завязали,
как шаль с каймой двойным узлом,
смеясь между добром и злом.
Так, может, вместе допоем?
Интеллигентная певица –
Вот чему можно удивиться,
как если б ментики носили
сейчас политики в России.
А многим ли из нас, поэты,
к лицу пришлись бы эполеты?

Но верю я в иные годы,
где выздоровеют все народы,
и от войны,
и несвободы,
где нет убийц,
хапуг,
ханыг,
нет нас,
на гибель обреченных,
нет непрочтеньем омраченных,
не спасших нас великих книг.
24 декабря

* * *
Тамбов звучит, как будто бы «Там Бог»,
и это подтверждают стуком яблоки,
белоналивные России нашей бабоньки,
у Ваших ног.
23 декабря