Пианист Николай Петров

– Николай Арнольдович, ваше детище, вновь созданная академия, президентом которой вы являетесь, носит название не Российская академия искусств, а Академия Российского искусства. Это означает, что вы отказались от государственной поддержки?

– Вы знаете, мы не хотим быть зависимыми. Наши академики – это личности, творцы. Люди высокой нравственной силы Их имена не должны быть навязаны сверху. А для субсидирования такой академии, я надеюсь, Бог даст, и меценаты, любящие искусство, найдутся.

– Вы согласны с мнением, распространившимся среди ценителей музыки, что последние конкурсы Чайковского показывают: люди умеют быстро и громко играть, но музыка, в высоком смысле слова, в их игре отсутствует?

– Это действительно так, к сожалению. Если сюда прибавить еще жульничество и коррупцию, которые царят на этом конкурсе фактически с самого начала… Уже на первом конкурсе была установка – дать первую премию только российскому лауреату!

Да простит меня мой добрый покойный друг Лева Власенко, горячо любимый и уважаемый мною, но говорят, что были заранее напечатаны афиши – «Лауреат первой премии Лев Власенко». И когда Клиберн сыграл так, что нельзя было не дать ему, то это решалось на уровне ЦК и Политбюро! Конечно, сейчас просто чудовищная коррупция на конкурсах.

– Как везде.

– Ну, давайте говорить – да, как везде.

– Каковы ваши приоритеты в музыке?

– Мне сложно назвать любимого композитора, ибо я – профессиональный музыкант. Я мог бы назвать стили. Я очень люблю музыку барокко, люблю французскую музыку, но это совершенно не значит, что не люблю романтиков – Шумана или Брамса. Я играю то, что люблю, а люблю то, что играю.

– В чем главная движущая мысль вашего исполнения, что для него характерно?

– Дело в том, что над замечательными сочинениями сейчас нависла колоссальная опасность, это опасность потери свежести восприятия. Как нужно сейчас играть Первый фортепьянный концерт Чайковского? Для профессионалов – не для широкой публики. Публика слышит в основном красивую музыку, не больше. К примеру, я познакомился с этим концертом Чайковского, когда мне было 10 лет, сейчас мне 62. Значит, я 52 года слушаю разные его исполнения, прошло уже 13 конкурсов Чайковского, все финалисты этот концерт играют, а их 10, значит, уже 130 интерпретаций его. От каждого такого исполнения оседает какая-то гадость на сочинении, на его трактовке, как, скажем, на иконе оседает пыль, слои краски или паутина времени. Этот нанос происходит от сотен, даже тысяч исполнений произведения. Поэтому когда я беру сочинение типа Первого концерта Чайковского, или Пятого концерта Бетховена, или Второго концерта Рахманинова, или «Картинок с Выставки» Мусоргского, первое, что делаю, использую полный набор уборщика – пылесос, швабру, порошок. Конечно, говоря фигурально.

– А когда-то Вэн Клиберн играл Первый концерт Чайковского на Первом Международном конкурсе имени Чайковского…

– Вот как раз тогда еще не было этого чудовищного количества пианистов, которое сейчас можно сравнить только с количеством волков, коих в белорусских лесах отстреливают, когда их становится слишком много. На пианистов, к сожалению, никто отстрела не объявлял, и все хотят теперь играть на публике! В 1958 году не было астрономического количества никому не нужных конкурсов, астрономического количества жаждущих деятельности безработных лауреатов. И вот тогда, когда Вэн Клиберн сыграл Концерт Чайковского, мы услышали нечто необычайное. Образно говоря, в этом музыкальном «пироге» мы увидели всю начинку! Оказывается, помимо мелодии, есть все то, что находится «между» – все эти связующие темы, подголоски. Мы услышали свежий, как родник, материал, словно в душной комнате отворили окно, и в нее ворвался озон…

– Один молодой профессор из Карлова университета в Праге рассказывал мне, что исполнительская манера Рихтера вызывает у его студентов улыбки. Слишком много «пафоса», как теперь говорят. Вы как считаете?

– Понимаете, можно все обложить, потому что искусство вообще субъективно, а музыкальное – особенно! Все зависит от эмоционального восприятия. Но единственное, что является мерилом оценки творчества, – это, как ни печально, кончина исполнителя. Как и писателя, как и художника… Сразу становится все ясно, время расставляет все по своим местам. И если творчество художника в широком смысле слова продолжает жить после его кончины, то он велик. Если же умирает вместе с ним, то, видимо, это был делец от искусства. Я далеко не уверен, например, что что-нибудь останется от художника Шилова, когда его призовет Господь.

– А от Андрея Вознесенского?

– Дело в том, что Андрей – человек чрезвычайно талантливый, но, скажем, то, что он пишет сейчас, мне непонятно. Это не означает негативной оценки. Однако я не могу добраться до квинтэссенции этих стихов. Это словотворчество, аллюзии в совершенно непонятном мне направлении. И я не поверю, что на его вечерах теперь стоят в проходах люди и кричат «браво!», понимая эти стихи. Так и в музыке. Если я современную музыку не могу понять с первого исполнения, то что может понять слушатель?

– Вы скептически относитесь к современникам, но ведь кто-то из современных композиторов близок вам, Николай Арнольдович?

– Вы знаете, я даже не пытаюсь искать. Мне очень хорошо среди Баха, Рамо, Куперена, среди Бетховена, Шуберта, Равеля, Дебюсси, среди Рахманинова и Прокофьева. Пожалуй, так же спокойно, как и среди моей любимой сине-белой гжели, которую, как вы заметили, я собираю, и которая дает душе такое же отдохновение.

СПРАВКА

Николай Петров родился 14 апреля 1943 года в Москве. С 1962 по 1968 год учился в Московской консерватории. Уже в 1962 году Петров получил мировое признание в качестве пианиста-виртуоза: он завоевал серебряную медаль на I Международном конкурсе им. Вэна Клиберна в США. В 1964 году стал обладателем серебряной медали на Международном конкурсе пианистов им. Королевы Елизаветы в Брюсселе. Выступал с Нью-Йоркским симфоническим, Вашингтонским национальным симфоническим, Лос-анджелесским, Берлинским филармоническим, Лондонским симфоническим, Королевским филармоническим и многими другими оркестрами. 10–15 концертов в год он дает в Большом зале Московской консерватории. Народный артист СССР (1991), лауреат Государственной премии России, президент Академии российского искусства, член Совета по культуре при президенте РФ, член комитета по Государственным премиям России.