Облегченный Моцарт

Хореограф «Флейты» Андрей Петров сделал смелый шаг – обратился к оперной музыке Моцарта, переделав ее в балетную. Зачем это понадобилось? Ответ, наверно, будет такой: музыка популярная и красивая, сюжет трогательный и про любовь (если отбросить философски-масонские размышления композитора и либреттиста оперы, а Петров, конечно, все подобное отбросил, кроме пирамидки в руках Зарастро, да и та без контекста «не работает»). Все вместе – эксклюзив «Кремлевского балета»: не было до сих пор в афишах балета «Волшебная флейта». Из партитуры изгнаны вокальные партии, от арий до речитативов. Меломаны сочтут это варварством, и не без причины. Из оставшейся музыки слепили удобную для танца редакцию, почти не потревожив авторскую последовательность, лишь кое-где добавив маленькие вставки из других произведений Моцарта. Судить о результате бессмысленно. Вы либо признаете такую переделку для производственных балетных нужд, либо не принимаете в принципе. По мнению Петрова, опера Моцарта полна секретов, иронии и музыкальных озарений. Но «Флейта» скроена без тайн, по проверенным лекалам. Спектакль этот – выпавший из течения времени слепок несгибаемой авторской манеры: традиционные па-де-де с вариациями, узнаваемые классические комбинации из балетного класса, невольные цитаты из балетных хитов XIX века, высокие поддержки а-ля Григорович, много «разговорной» пантомимы, парад «костюмного» кордебалета и характерный танец для развлечения.

Авторы балетной «Флейты» утверждают, что самое большое волшебство мира – театр, и хореограф усложнил картинку приемом «театр в театре». Огромная сцена заставлена двухэтажными декорациями от итальянских сценографов, намекающими на дворцы и храмы. Подражая спектаклям моцартовских времен, слуги в ливреях и париках создают спецэффекты – «крутят» деревянные барабаны с канатами, провоцируя подъем и спуск занавесов с задниками, возят дракона на колесиках, наглядно пускают дым и стучат по металлическим листам, создавая гром в грозу. Всем руководит персонаж по имени Маленький Моцарт: играя на клавесине и порхая в легком танце (Александр Хмылов делает это на удивление хорошо). Из музыки юного гения и волшебного фонаря рождается действие, но поскольку Моцарт – ребенок, его балет, дотошно иллюстрирующий сюжет, получается совсем не для взрослых. В мешанине утренника (любимый жанр Андрея Петрова) кружатся все. Веселый прыгучий Папагено (Кирилл Ермоленко) с рыжим ирокезом на голове. Кокетливые мальчики-вестники в белых жилетах, «летающие» пестрые птички и танцующие «птицы-звери» – осел, лев, крокодил и попугай – с лорнетами в лапах. «Злой» мавр синего цвета, одетая в древнеегипетском стиле свита Зарастро, его же золотая колесница с четверкой бутафорских коней, кордебалет танцующих скелетов в сцене испытаний и «зловещие», черные с серебром, одежды Царицы ночи (Александра Тимофеева). Чтобы радоваться до финала, когда в гуще пальм и звезд на темном небе, сменяемых солнцем, Тамино (Михаил Мартынюк) и Памина (Ирина Аблицова) наконец, обнимаются, зрителю надо впасть в детство.

Оркестр «Новая Россия» играл вживую. Но звуки, доносившиеся из динамиков Кремлевского дворца, напоминали глуховатую запись, что особенно очевидно после просмотра другого балета под фонограмму: именно так исполнили местное «Лебединое озеро» с участием звезд Королевского балета Ковент-Гарден – Стивена МакРея и Сары Лэмб. Даже артистам такого уровня нелегко было не потеряться на огромной сцене, а как мешала чересчур медленно записанная фонограмма – не передать. Тем не менее британские гости сделали все, что могли, а могут они многое. Обаятельный рыжий Принц в синем офицерском мундире демонстрировал чудесные мягкие, выворотные ноги, большое внимание к партнерше и легчайшие взлеты в воздух. Даже простоватые прыжки-«козлы» по кругу, которые зачем-то были вставлены в вариацию Принца, он исполнил без видимого усилия. Лэмб танцевала безукоризненно и, кроме того, представила замечательную Одетту: она была похожа на благородную аристократку, исполненную грусти, но без сухости и чопорности. Когда Лебедь-Одетта знаками показывала, что раньше носила корону, ей верилось безоговорочно: с таким достоинством героиня переносила нешуточную драму. В облике Одиллии гостья соединила искушенность с непосредственностью, и столь пьянящий коктейль ударил Принцу в голову. Хочется верить, что в следующий раз британские артисты выступят не там, где Чайковского исполняют по радио, а в Большом театре, в подобающем их таланту контексте.