Слава Цукерман

– В 1989 году, когда в Москве впервые показали «Жидкое небо», был настоящий бум. А сегодня на Венецианском кинофестивале уже вручают «голубых львов» за лучшее гей-кино. Тема однополой любви перестала быть табу. Как вы к этому относитесь?

– Я никогда не смотрел так ни на мой фильм, ни вообще на окружающую действительность. Да, происходит дальнейшая либерализация общества, этот процесс идет во всем мире, так что все вполне естественно. Как естественно и то, что «Жидкое небо» сегодня производит менее шокирующее впечатление, чем это было почти 25 лет тому назад, когда картина была снята. Но лично я отношусь к любому повороту от ханжества к открытому обществу крайне положительно. А потом, ведь в действительности ничего же не меняется – количество гомосексуалистов в мире всегда одно и то же, поскольку это обусловлено физиологией, а не выбором. В одни эпохи это приходится прятать, в другие – нет. А что касается непосредственно так называемого эротического кинематографа, то я не выношу его в отдельное явление, хотя, конечно, есть мастера, работающие сугубо в этом направлении. С моей точки зрения, выделение подобных категорий в кино – вообще неправильно. Если это искусство, так оно искусство вне зависимости от того, есть в нем эротика или нет.

– «Жидкое небо» три года подряд шло в одном и том же американском кинотеатре. Дольше, наверное, лишь «Эммануэль» в Париже, на Елисейских Полях…

– Я этого и не знал, честно говоря. Но это ведь разные вещи – блокбастеры, которые сразу в нескольких тысячах кинотеатров не могут так долго идти хотя бы потому, что идут везде, а фильмы независимые показывают в куда меньшем количестве кинотеатров.

– «Эммануэль» называют манифестом эмансипации…

– Конечно, для своего времени это был очень передовой фильм – в том смысле, что как бы эротическая картина была сделана красиво, эстетично. Но тогда и время было такое – время сексуальной революции, и публика хотела видеть фильмы подобного содержания, при этом стесняясь идти на прямую порнографию. Хотя и это тоже происходило. Вот «Глубокая глотка», например. Линда Ловелас стала знаменитой на всю жизнь, хотя снималась в чистой порнографии.

– О чем будет ваш новый фильм под провокационным названием «Перестройка»?

– Название звучит провокационно только в России. А в сценарии фильм и вовсе назывался «Космологический конгресс». Но события происходят все же во второй половине 80-х, и происходят здесь. К тому же в душе героя тоже происходит перестройка – в его ощущениях. Он считает, что нужно перестраивать и само человечество. Но, впрочем, и это еще не окончательное название.

– Как вам нравится сегодня в России?

– Это сложный вопрос. Многое мне очень нравится и многое очень не нравится, но понять это довольно-таки трудно.

– Вы покинули СССР много лет тому назад. А сегодня уехали бы из страны?

– Это вопрос, который не приложим к реальности. Если бы я уезжал сегодня из России, то это был бы уже не совсем я, а человек, который здесь прожил много лет. Поэтому я просто не могу сказать, стал ли бы я уезжать сегодня.

– Так, может, стоит вернуться сюда?

– Что значит «вернуться»? Мир очень изменился, и сейчас люди живут сразу в нескольких странах, это нормально. А вот снимать русское кино здесь мне интересно. Я побыл сейчас в России некоторое время, и уже появились идеи на русские темы, которые чем дальше, тем больше меня увлекают.

– Говорят, вы хотите снять фильм о Екатерине Второй?

– Фильмов про Екатерину Великую очень много. Но нет картины, которая проследила бы ее правление от начала и до конца. А ведь более интересную фигуру в истории трудно найти. Она превратила Россию в империю, практически при ней страна стала великой державой. И при этом Екатерина, с одной стороны, дружила со всеми передовыми умами мира, а с другой, как бы отстаивая свободу, закрепостила миллионы людей и сделала Россию и великой державой, и самой рабской страной. Хотя я и сейчас считаю, что она всю жизнь стремилась к тому, чтобы освободить крестьян, но сделать этого действительно не могла – обстоятельства не позволяли. Вот это сложнейший противоречивый конфликт, и в нем, между прочим, заложены и корни современных проблем.