Тостуемый пьет до дна

Анекдот это или быль, но рассказывают, что однажды Михаил Ромм, преподававший на высших режиссерских курсах, дал новобранцам задание: «Снимается немая сцена, где мужчина и женщина приходят в гости и звонят в дверь. Как за несколько секунд дать зрителям понять, что это супружеская пара со стажем?»

– Она поправляет ему галстук... – сказал один студент

– Это может сделать и сестра.

– Он застегивает ей пуговицу на блузке... – сказал другой.

– Так может поступить и любовник.

– Он открывает ее сумочку, достает платок, сморкается и кладет обратно, – предложил третий.

– Как вас зовут, молодой человек?

– Георгий Данелия...

Это и называется киноискусством – в одной лаконичной, притом чисто зрительной детали сконцентрировать многое. Детали могут повторяться, как насильственная улыбка, которую Бузыкин-Басилашвили в «Осеннем марафоне» натягивает на лицо перед тем, как открыть дверь назойливому гостю, но именно они являются опознавательными знаками режиссуры, то есть совершенного владения языком кинематографа.

Кино – искусство коллективное, и второе, что должен уметь постановщик, – это собрать талантливую команду. Вот сценаристы, работавшие с Данелией: Геннадий Шпаликов, Резо Габриадзе, Александр Володин, Виктория Токарева... Вот операторы: Вадим Юсов, Павел Лебешев, Сергей Вронский, Анатолий Петрицкий... Композиторы: Гия Канчели, Андрей Петров. Актеры: Евгений Леонов, Вахтанг Кикабидзе, Леонид Куравлев, Олег Басилашвили...

Вряд ли случайно, что режиссер Данелия начался с «детского» фильма «Сережа» (1960), снятого вместе с Игорем Таланкиным. Наблюдательный и отстраненный взгляд, присущий детям, – как раз то, что нужно для обновления привычных вещей и без чего кино обойтись не может.

Первый авторский фильм Данелии, «Я шагаю по Москве», вышел через три года и сразу же стал знаковым, хотя этого слова, равно как и словечка «культовый», тогда еще не знали. Причину знаковости чувствовали, но не называли – ни одному советскому режиссеру ни до ни после не удавалось снять столь безоблачную, бессюжетную и бесконфликтную, но притом на удивление реалистическую ленту, наполненную воздухом «оттепельной» свободы. Пытались, да не выходило, как не выходит улыбнуться через зубную боль или в стойке «смирно» перед начальством из Госкино.

Воздух был сперт в том же 1963-м, когда сняли Хрущева, и через два года появляются данелиевские «Тридцать три», где он нашел свой талисман – Евгения Леонова, и открыл в советском кино собственный фирменный жанр – трагикомедию. Фантасмагорическая история «маленького человека» с тридцатью тремя зубами, которого в начале отправляют в дурдом, а в конце посылают на Марс, была слишком неординарной, чтобы не наткнуться на препоны. Говорят, что крамолу в ней обнаружил главный идеолог КПСС Суслов, но достоверной является лишь запись в дневнике руководителя подготовки космонавтов Николая Каманина, рисующая неизжитые до сих пор отечественные нравы: «Леонов, Гагарин и другие космонавты просили меня принять меры по запрещению выпуска на широкий экран кинокомедии «Тридцать три». Они считают, что данный фильм принижает заслуги космонавтов». Каманин, которому фильм понравился, жаловаться в сектор кино ЦК КПСС не стал, но ведь никто не мог помешать столь знатным космонавтам обратиться туда через его голову. Так или иначе с широкого экрана «Тридцать три» были удалены – равно как и «Похождения зубного врача» Элема Климова: зубы были самой здоровой частью коллективного советского тела и озорничанье с ними не поощрялось.

Обжегся ли Данелия на актуальном материале, неизвестно, но в следующей картине он сбежал от современности в Грузию XIX века, сделав весьма вольную экранизацию малоизвестного в СССР французского романа. Обойдись он подобным образом с каким-нибудь классическим, да к тому же русским произведением, его бы загрызли многочисленные охранники отечественной классики, а тут кусаться оказалось некому: фильм был принят почти безоговорочно и стал вторым на счету постановщика, но в отличие от первого сразу признанным шедевром. И было за что: Данелия нашел героя в полном смысле этого слова – великолепного несчастливца в исполнении Вахтанга Кикабидзе – и безупречно выдержал жанр, неотразимо смеша зрителей при ожидании трагического и печаля при ожидании смешного.

Между прочим, мотив бегства или невозможности бежать встречается у Данелии слишком часто для того, чтобы быть неотмеченным, – в неосуществленном замысле «Хаджи-Мурата», в «Не горюй» и в «Мимино», в «Кин-дза-дзе» и в «Паспорте» и – в иной форме – в «Слезы капали». И недаром в еще одном знаковом фильме режиссера герой просил своих студентов подыскать синонимы к слову «убегать».

Этот знаковый фильм – «Осенний марафон» (1979, расцвет застоя), центральный в его творчестве хотя бы потому, что он 7-й из 13 авторских лент режиссера. И своего рода антоним «Я шагаю по Москве», тоже резонансный общественному настроению, но совсем другому. Полная перемена тональности – осень вместо весны, печаль вместо радости, несвобода вместо свободы, кризис среднего возраста вместо молодого оптимизма. И первый в его фильмах «герой нашего (своего. – В.М.) времени» – усталый человек, который все понимает, но по слабости характера и в силу обстоятельств ничего не может поделать ни с другими, ни с собой.

В третий раз режиссер попал в резонанс ожиданиям во время перестройки – «Кин-дза-дза» мгновенно стала культовой картиной среди молодежи, восторженно кричавшей «ку!». Да и нет другого фильма, так обогатившего нас новыми словами: пацак, эцилоп, гравицаппа и пепелац, по поводу которого нашим космонавтам уже не пришло в голову жаловаться на замену коренного русского выражения «космический лайнер» на инородный эрзац.

Новое время показало, что творчество Данелии подпитывалось энергией сопротивления в большей мере, чем можно было предположить, но в меньшей, чем многих его коллег, для которых вопрос «Куда бить?» оказался роковым. Три его постсоветских фильма, «Настя», «Орел и решка» и «Фортуна» (отличное название для 13-й ленты), сделаны рукой мастера, но такого, который словно бы потерял цель.

По-видимому, режиссер и сам это понял, так как в нулевые годы перестал делать новые фильмы, сосредоточившись на анимационном варианте «Кин-дза-дзы» и параллельно обратившись к литературе. Писательский дар, который чувствовался во всех сценариях, к которым он приложил руку, в полной мере проявился в его книгах воспоминаний, наполненных отточенными наблюдениями – ироническими и в то же время добродушными. Одним словом, мудрыми.

Мудрость Данелии еще и в том, что у него найдется фильм на любое настроение. Перефразируя Пушкина, можно сказать: коль мысли черные к тебе придут, откупори шампанского бутылку да посмотри «Осенний марафон» – и твоя жизнь сравнительно с горестной жизнью невольного плута покажется веселее!

Режиссер Эльдар РЯЗАНОВ:
– Я должен сказать, что обожаю Георгия Николаевича и являюсь самым благодарным его зрителем. Очень люблю его картины и видел их по многу раз. И считаю, что он просто великолепный, виртуозный, очень «человеческий», очень умный и очень тонкий режиссер. Понимаете, Данелия – такое явление, которое вкратце не оценишь… Я на два с половиною года старше Гии (я так называю его, уж позвольте мне это), и у нас всю жизнь были очень хорошие взаимоотношения, хотя, казалось бы, мы –соперники по комедийному цеху. Но мы соперниками никогда не были. Мы друзья и почитатели друг друга.
Примечательно, что Данелия с самых первых шагов в кинематографе зарекомендовал себя замечательным режиссером. И, конечно, самые его большие достижения – в области комедии, причем комедии его не были, грубо говоря, «смехаческими», где люди бегали, а зрители смеялись. Это не комедии положений, а непростые, серьезные, вдумчивые фильмы, которые ставили сложные жизненные вопросы. У Гии много замечательных картин: и дивная картина «Тридцать три» с Евгением Леоновым (вот кто являлся талисманом режиссера Данелия), и очаровательная «Я шагаю по Москве», вся напоенная лирикой, нежностью, любовью к городу, к молодежи, которая была прекрасно снята оператором Вадимом Юсовым.
Артисты у Данелии всегда подобраны точно. Вспомните хотя бы дивную картину «Осенний марафон» с Басилашвили, Леоновым, Нееловой и Гундаревой. Какой актерский ансамбль, как они играли! И немец Норберт Кухинке отлично смотрелся в этом окружении. Картина очень смешная и трогательная, полная жизненных наблюдений о любви, неверности, ежедневном существовании личности… Там было много находок смешных и верных, которые и сделали картину любимой зрителями. Были еще прекрасные картины «Афоня» и «Мимино»… Но вообще, если перечислять все фильмы Георгия Николаевича, каждый из них стал вкладом в наше искусство. Да и на Западе его картины ценили. Считаю, что вершина творчества Данелии – картина «Не горюй», сделанная виртуозно. Гия и грузинский режиссер, и российский, и вообще мировой…

Сценарист Александр БОРОДЯНСКИЙ:
– Когда-то на меня произвело впечатление высказывание Георгия Николаевича в адрес одного режиссера, ругавшего сценарий своего фильма. Данелия сказал, что если режиссер сам выбрал этот сценарий, то не должен никого обвинять, а стараться сделать хороший фильм. Когда Данелия пишет сценарий или снимает кино, в каждой сцене у него парадоксальное и неожиданное решение. Причем он находит новые решения уже во время съемок, улучшая таким образом режиссерский сценарий. Данелия утверждает, что снимает, так сказать, современные сказки. Я бы назвал его фильмы иносказаниями. Добрыми, но не сопливыми, не псевдогуманными. Его кино помогает людям выжить, вселяет надежду, что жить надо во что бы то ни стало, что жизнь все равно прекрасна. Данелия не утешитель, он просто вселяет в нас надежду… Сказочности и выдуманности в его лентах нет – всего лишь некое отстранение от реальности при реалистичности сюжета. Данелия ничего не приукрашивает, но и никогда не гнался за псевдореальностью. Для него главное – достоверность по сути, а не по внешним проявлениям. Поэтому его фильмы любят и зрители и критики, что вообще редко бывает.
Будучи начинающим сценаристом, я думал, что фильм должен заставить зрителей увидеть себя и немножко погрустить, что жизнь проходит мимо, а нужно успеть что-то в ней исправить. А Георгий Николаевич всегда говорит, что старается снимать картины так, чтоб проглядывал посыл: «Не горюй», как в его одноименном фильме. Я с возрастом понял, что он прав.

Актер Алексей ПЕТРЕНКО:
– Внешне медлительный; внутри – сосуд, переполненный мыслями, юмором, иронией, самоиронией, памятливостью, железной логикой и многими талантами. Но самое главное – он обладает невероятным терпением, сдержанностью и твердым знанием цели, достигаемой в конечном результате. Пофигист? Да! Хитрец? Да! Шахматист по жизни? Да! Подобных вопросов и восклицательных ответов наберется за его 80 лет бесконечное множество. И все это – Георгий Данелия. Князь, умеющий держать княжескую осанку. Дворянин, усвоивший русскую культуру поинтересней, чем дворяне русичи искони. Одним словом, грузинский крестьянин княжеского рода в русской упаковке.

Записал Владимир СЕРГЕЕВ