Posted 24 августа 2009,, 20:00
Published 24 августа 2009,, 20:00
Modified 8 марта, 07:16
Updated 8 марта, 07:16
Герои «Аркадии» Тома Стоппарда на протяжении действия пьесы расходуют столько остроумия, живости, образованности и интеллекта, что хватило бы с избытком на десяток пьес и пару научных конференций неопределенно-широкого профиля. Они обсуждают теорему Ферма и историю английского пейзажного парка, закат эпохи Просвещения и второй закон термодинамики, античных авторов и поэзию Байрона, революцию в ношении нижнего женского белья и продуктивность парового насоса, неевклидову геометрию и итерационные алгоритмы, пожар Александрийской библиотеки и грядущую вселенскую катастрофу. Параллельно с напряженным интеллектуальным диалогом герои пьесы влюбляются, объясняются, ссорятся, мирятся, гибнут, делают научные открытия и жизненные ошибки. Сохраняя единство места (все действие пьесы не выходит за пределы учебной комнаты английского поместья Сидли-парка), драматург перебрасывает время действия из середины XIX века в конец века ХХ. Причем в соответствии со вторым законом термодинамики об остывании тел, действующие лица из ХХ века куда более невежественны, зажаты, неестественны, нелепы и несчастны. Леди Крум, ее гениальная дочь-подросток Томасина, ее домашний учитель, друг и однокашник Байрона Септимус Ходж интенсивно проживают каждый час и минуту своей жизни. Писательница Ханна и историк Бернард пытаются по обрывкам и клочкам документов воссоздать эту ушедшую жизнь. И терпят поражение. А всей технической и математической оснащенности прапраправнука Крумов хватает только на то, чтобы просчитать на компьютере модели, которые его юная, погибшая накануне семнадцатилетия родственница набросала в своей школьной тетради. Словом, «Аркадия» – одна из лучших пьес в портфеле блестящего английского интеллектуала.
В России к пьесе Стоппарда обращались редко, а единственной удачней была постановка Эльмо Нюганена в БДТ. В изощренном многоуровневом питерском спектакле блистал дуэт леди Крум – Алисы Фрейндлих и Септимуса Ходжа – Петра Семака. Глядя на их героев, верилось, что лорд Байрон просто обязан был крутиться где-то рядом с этой парой влюбленных остроумцев, а за стенами учебной комнаты Сидли-парка и впрямь расстилалась благословенная золотистая Аркадия, приют поэзии, образованности и карнавальных объятий любви.
В спектакле Малой Бронной Аркадия потеряла изрядную долю своей привлекательности. Сценограф Алексей Порай-Кошиц отгородил стеклянными дверями авансцену, где и разворачивается действие спектакля. (Сергей Голомазов вынужденно злоупотребляет фронтальными мизансценами, выстраивая героев иногда просто по росту в линейку). Художник по костюмам Виктория Севрюкова нарядила персонажей Стоппарда в нелепые одежды героев комиксов (скажем, на платье Леди Крум изображена обнаженной римская богиня, а герои из ХХ века щеголяют шотландской клеточкой). Актеры Малой Бронной все «интеллектуальные» куски пьесы старательно пробалтывают (особенно в невнятице отличается исполнительница Томасины – Антонина Шеина). А вот любые эротические реплики и намеки подаются жирным курсивом. В результате интеллектуал Стоппард обретает подозрительное сходство с бульварным Эриком Эммануэлем Шмиттом (чей Libertin был тут поставлен в прошлом сезоне).
Став руководителем Театра на Малой Бронной, давно уставшей от отсутствия твердой режиссерской руки, Сергей Голомазов сейчас вынужден решать в каждой своей работе слишком много попутных задач. Тут и требования кассы, и интересы труппы, и, наконец, простейшее желание успеха у театра, давно живущего на периферии внимания прессы и публики. Надо сказать, в постановке «Аркадии» все эти попутные задачки решаются довольно эффективно: заняты ведущие актеры и дебютанты, распроданы билеты, заполнен зрительный зал. Что же касается главного – разгадки интеллектуального стиля Тома Стоппарда, его иронии и его пафоса, – на это пока ни у режиссера, ни у театра не хватило ни сил, ни рук, ни умений.