«Недолговечная вечность. Философия долголетия»: Паскаль Брюкнер написал о культе века

АННА БЕРСЕНЕВА, писатель

"В ней рассматривается тот промежуточный период, когда человеку перевалило за 50, он уже не молод, но еще не стар, и его по-прежнему переполняют желания. В этот период перед нами со всей остротой встают главные вопросы человеческого бытия». - пишет Брюкнер.

В последней фразе - объяснение того, чем книга философа отличается от появившегося за короткое время разнообразного нон-фикшена, предлагающего новые модели поведения в условиях «подарка эволюции», впервые преподнесенного целому поколению в виде тех лет, которые еще совсем недавно считались старостью. Для того чтобы ощутить актуальность предлагаемой темы, не обязательно даже изучать демографическую ситуацию в развитых странах на статистическом уровне - она очевидна в повседневности.

Брюкнер замечает ключевое обстоятельство, легшее в основу культа человеческой молодости: после того как мировые войны выбили из жизни целые поколения молодых людей, «из этого нарушения привычного хода вещей возникает новая жизненная установка: культ молодости, свойственный обществу в фазе его старения; идеология взрослого человека, который хочет получить в свое распоряжение все преимущества — и безответственность юности, и самостоятельность зрелости». В этом причина или в чем-то другом, но погоня поколения беби-бумеров за вечной молодостью, подкрепленная тем самым «подарком», который преподнесла им эволюция, заметна всем. И это совсем не так благостно и безобидно, как кажется. По Брюкнеру эта новая молодость - «двусмысленный возраст, который может стать как благодатью, так и крушением». И крушение может быть вызвано главным образом безответственностью - как перед самими собой, так и перед своими детьми, поскольку теперь «осознание, что впереди, вероятно, еще целый век, которое наступает в возрасте 18 лет, как это происходит с сегодняшними миллениалами, полностью переворачивает наши представления об образовании, карьере, семье и любовных отношениях. Благодаря достижениям науки связующая нить времен распадается, образуя новые соединения, которые уже не следуют одно за другим, но перепутаны подобно проводам коммутатора; нарушается семейная иерархия, перед нами разверзается пропасть, в которой исчезают наши прежние опоры, прежняя система координат».

Ведь что такое поколение беби-бумеров?

«Это поколение, которое провозгласило культ молодости, заявило об отказе подчиняться авторитетам и о конце отцовской власти и всякой иерархии. То самое поколение, что смело со своего пути все правила и табу во имя всесильного желания, будучи убежденным, что в наших страстях, даже самых шокирующих, нет ничего плохого и что без конца предаваться им — означает найти радость и счастье в жизни. Но это снисходительное поколение не захотело научить своих детей ничему, кроме отказа видеть в ком-то авторитет, воспринимаемый как произвол. Свою несостоятельность это поколение сделало догмой, свое безразличие назвало добродетелью, невзыскательность — вершиной либеральной педагогики. Верх одерживают отцы-приятели и матери-подружки, отрицающие существование малейшей разницы между ними и их детьми и не предлагающие отпрыскам ничего другого, кроме своего кредо вседозволенности: делай все, что тебе хочется. Вот почему эти «юные взрослые» (Эдгар Морен) не подготовили своих детей к задачам, которые их ожидают, и, полагая, что произвели на свет новое человечество, на- плодили тревожных личностей, часто склонных к консерватизму».

Приговор, что и говорить, ошеломляюще неожиданный, ведь практически все исследования «подарка эволюции» приходят к выводу о том, что он прекрасен и следует лишь изобрести правильные инструкции по его использованию. Брюкнер же безжалостен: «подарок» он находит двусмысленным и во многом даже опасным, а видящих в нем некую новую радость осаживает: «Жить стоит, только если твоя жизнь охватывает самые широкие сферы и встречает на своем пути такие относительные абсолюты, как любовь, истина, справедливость. Ведь слава уготована лишь немногим героям, святость — нескольким праведникам; но даже в самой скромной жизни неизбежно присутствуют красота, доброта, близкие отношения».

Практических советов он почти не дает, а те, что дает, отмечены стоицизмом: «Правда полноценной жизни — в испытании на прочность, которое только укрепляет ее, но не в отдыхе, который лишает сил». Кого-то это, возможно, приведет в оторопь, а у кого-то вызовет отторжение. Но у Брюкнера такой совет является логичным выводом из осмысления не именно новых лет зрелости даже, а жизни в целом.

И вот в этом состоит острая оригинальность его книги. Да, «подарок эволюции» есть, да, он требует каких-то новых методик жизни. Но вместе с тем эти методики не выпадают из того, что человек узнал о себе за те столетия, когда его жизнь в силу физиологических причин была гораздо короче. По-прежнему «отсутствие смысла в человеческой жизни является и условием свободы и ее проклятием. Жизнь вынуждает нас обнаруживать смысл в нас самих, нащупывая путь в полумраке и неуверенности. В борьбе со временем, которое нас создает и нас же разрушает, мы имеем в своем распоряжении как минимум две стратегии: радоваться настоящему моменту и не беспокоиться о будущем. Этот двойной постулат появился в Античности, когда были сформулированы два противоречивых наставления: живи так, будто ты в любую минуту должен умереть; живи так, будто ты не должен умереть никогда».

Тот, кто станет искать в книге философа Паскаля Брюкнера подтверждения своей физиологической иллюзии, что-де «ныноче иначе», действительно, будет разочарован. Но тот, кто - интуицией ли, логикой ли - понял, что незыблемость основ человеческого существования связана вовсе не с его длительностью или краткостью, - ощутит, прочитав ее, ту радость и поддержку, которую дает обыденной жизни большая философская мысль.