Секс, но очень скучный

Экранизация Паскаль Ферран – вторая по счету киноадаптация «Любовника леди Чаттерлей», выполненная французами. Первым был постановщик «Эмманюэли» Жюст Жакен, в 1982 году сделавший из Лоуренса типичное софт-порно – конечно же, с Сильвией Кристель в главной роли. Но Жакен ни на что, кроме относительно скромных кассовых утех, не претендовал и ничего, кроме них, не получил. Ферран претендовала на многое и добилась куда большего, чем рассчитывала. Скажем, вряд ли она могла предположить, что некий российский зритель выскочит с первого просмотра фильма на ММКФ с воплем: «Если это лучший французский фильм, то что же из себя представляет худший?!» Поглядев новейший киновариант прославленного романа, в самом деле, легко подумать, что современная французская кинематография находится в том самом месте из четырех букв, в котором нашел российское кино герой фильма «Изображая жертву». Хотя, конечно же, это не так или не совсем так.

Столбовой сюжет «Любовника леди Чаттерлей» известен даже тем, кто его не читал: любовь супруги полупарализованного английского аристократа и служащего в их поместье егеря. Но даже и без этого знания в фильме все понятно с самого начала (муж-импотент, неудовлетворенная жена и полноценный мужик по соседству) и до самого конца, когда забеременевшая от любовника леди Ч. покидает супруга, чтобы соединиться с любимым в добровольном мезальянсе. Причем эта понятность такова, что быстро убивает всякий интерес к фильму у тех зрителей, которым хотелось бы не только поглазеть на героев в интимных сценах, но и кое-что узнать об их сути. Между тем эта суть в книге выражается или в диалогах, которые в картину не вошли, или во вбирающей внутренние голоса персонажей авторской речи, от которой на экране не осталось почти ничего.

Лоуренс – писатель весьма концептуальный. Настолько концептуальный, что приложил к роману еще и авторское послесловие, похоже, вдохновившись послесловиями Льва Толстого к «Войне и миру» и «Крейцеровой сонате». Его концепты охватывают далеко не только сексуальные отношения героев, но также их духовные и социальные взаимодействия. Тут и сравнения классов, и рефлексия по поводу индустриальной революции, и отражение большевистского переворота в России, и рассуждения об исторической судьбе Англии, и чего только нет. Паскаль Ферран недрогнувшей рукой выбросила все это в корзину, сохранив только генеральную линию. Как сказал бы Веничка Ерофеев, это уже не обрезание, это оскопление. Или, если использовать старую шутку о редактуре, превращение вольной сосны в обтесанное бревно.

Перед нами, если угодно, классический случай экранизации, сознательно или бессознательно направленной против экранизируемой книги. Лоуренс восемь раз переписывал роман, пытаясь не только понять взаимосвязь духовного и плотского начал в мужчинах и женщинах, но и придумать язык, пригодный для описания интимных отношений. В этой области он был первопроходцем, нарушителем табу, революционером – не случайно же роман был запрещен в Англии на тридцать лет после 1928 года, почти до самой «сексуальной революции», которую Лоуренс, по всей вероятности, счел бы крайним упрощением и опошлением своих идей.

В отличие от автора романа, создательница фильма ничего не открывает и ничего не нарушает, она в лучшем случае возвращает роман в исходное состояние – в тот жизненный материал, который мог наблюдать романист, чтобы осмыслить его и облечь в литературную форму. Кажется, что консервативная французская женщина и режиссер отомстила радикальному английскому мужчине и писателю.

К счастью, ни одна экранизация, сколь плоха бы она ни была, не бывает без добра. Посмотрев эту, хочется поскорее перечесть роман и убедиться, что Д.Г.Лоуренс – совсем не то, за что его пытается выдать Паскаль Ферран. Или откупорить шампанского бутылку и пересмотреть «Любовника леди Чаттерлей» 1993 года в постановке Кена Рассела.