Директор и худрук Хельсинкского фестиваля искусств Эрик Сёдерблум

– Эрик, по каким принципам вы отбираете участников фестиваля?

– Каждого артиста, каждый спектакль, каждую выставку мы рассматриваем с разных сторон. Конечно, важнейшая составляющая – художественная ценность. Помимо этого, мы принимаем решения, беря во внимание площадку, где будет проходить мероприятие, и то, продадим мы билеты на этого артиста или нет. Основные критерии, которыми мы руководствуемся, создавая нашу программу (их всего три), это: зрелищность, событийность (или сенсационность – как хотите) и то, насколько мероприятие важно показать в Хельсинки, что, как нам кажется, необходимо увидеть финским зрителям и гостям нашего города. Такова наша миссия. Причем в последнем случае окупаемость этого артиста или события не так важна, ведь речь идет о высокой культурной ценности.

– Вы возглавляете фестиваль на протяжении пяти лет. Фестиваль изменился за эти годы?

– Мы сделали его открытым более широкой публике. Фестиваль действительно заполнит город, его будет видно и слышно отовсюду. Мы включили в нашу программу события, в которых любой может принять участие, попробовать себя в новой, неожиданной роли. Скажем, в этом году будем строить Хельсинки будущего из… картона! То есть нам показалась интересна ниша между искусством и игрой. Город как гигантская игровая площадка не только для детей. Но в то же время мы не отказались от исполнителей высочайшего класса – продолжается серия выступлений лучших международных оркестров мира (в программе фестиваля 2014 концерты Даниэля Баренбойма и Берлинской государственной капеллы, Симфонического оркестра Торонто. – «НИ»), у нас выступит выдающаяся пианистка Елизавета Леонская, оперная звезда Карита Маттила…

– Традиционно Хельсинкский фестиваль имеет сильную связь с Россией, русской культурой. Как вам видится сегодня роль России в контексте европейской фестивальной жизни?

– Для нас совершенно естественно – представлять русское искусство, русскую музыку. Тем более совсем рядом потрясающий город – Санкт-Петербург. Естественным образом возникают сильные связи. В прошлом году у нас был Андрей Могучий и его Circo Ambulante. А посмотрите на архитектуру Хельсинки. Местами она очень напоминает Стокгольм, местами – Санкт-Петербург, но в меньшем масштабе, конечно. Финские зрители понимают ваше искусство, имеют свою позицию по отношению к русскому искусству. Ну и, конечно, в Хельсинки очень много людей, приехавших из России!

– А как русская культура повлияла лично на вас как на режиссера?

– Я очень много работал с русской литературой. Я делал спектакли по Чехову, Толстому, Достоевскому. В свое время мы создали фестиваль под названием Baltic Circle. Это было как раз после распада СССР. С финской точки зрения советская эра представляла из себя гигантский культурный морозильник. Была масса интересных вещей, малодоступных, нетронутых. И когда с перестройкой этот морозильник начал оттаивать, с этой водой к нам потекло много любопытного искусства. Пришлось создать фестиваль, чтобы как-то в этом всем разобраться.

– Эрик, а что из программы Хельсинкского фестиваля этого года особенно интересно вам?

– Сложно сказать, фестиваль огромен. Пожалуй, опера Шостаковича «Оранго». Вернее, пролог к ней, так как целой оперы с таким названием никогда не существовало. Возможно, опера о возвышении и падении полуобезьяны-получеловека не совсем вписывалась в культурную жизнь сталинской эпохи, когда Шостакович ее написал. А пролог повествует о создании в лаборатории идеального человека, даже (что важнее подчеркнуть) идеального гражданина. Был найден лишь композиторский набросок этого пролога, где была намечена оркестровка. Произведение исполнялось лишь в Лос-Анджелесе, Лондоне и Москве. Сейчас права на исполнение принадлежат дирижеру Эса-Пекке Салонену. Спектакль одного из самых знаменитых хореографов за пределами Финляндии – Теро Сааринена – еще один из моих «фаворитов». Да и, знаете, сама атмосфера города Хельсинки во время фестиваля становится заряженной творчеством. Мы работаем над тем, чтобы зрители становились участниками событий, стремимся помочь гостям фестиваля тоже творчески реализоваться.

– Некоторые события фестиваля так или иначе отражают политические темы. Должен ли быть, с вашей точки зрения, лимит на присутствие политики в искусстве?

– Искусство – это всегда политика. Это, во-первых, публичное действие, во-вторых, делать неполитическое искусство – это очень политическое заявление. Не думаю, что искусство должно следовать каким-то тенденциям, нет. Но задача искусства – прояснять, делать проблемы заметными, провоцировать дискуссию. Особенно, когда имеется такой мощный инструментарий, как сила человеческого воображения, творчества и таланта.