Драматург Людмила Петрушевская

– Людмила Стефановна, в рамках вашего фестиваля был показан спектакль «Чинзано». В этой пьесе я узнала ту советскую жизнь, которую наблюдала в детстве. Какое у вас сегодня отношение к советской эпохе, диагноз которой вы поставили в своих произведениях? Сейчас более страшное время или напротив?

– В произведении не может описываться эпоха. Если это так, оно не выдержит смены времен. «Эдип-царь» и «Отелло» вечны, потому что там не о времени, а о человеке, а человек не меняется… «Чинзано» было написано 8 декабря 1974 года. Как говорится, спасибо, что живет.

– В сказке «Счастливые кошки» вы пишете, что нельзя никому завидовать. Считается, что зависть – одна из самых страшных бед русского человека. Не секрет, что много зависти в среде писателей, драматургов, не меньше среди актеров, режиссеров. Как уберечься от зависти? Как истребить этот порок?

– «Счастливые кошки» – это сказка, то есть аллегория, причем о смене обстоятельств жизни. Так бывает – жил человек и вдруг попал в беду, в лапы мошенника и живодера. Но девочка (это ведь сказка) спаслась и спасла еще четыре живые души. Там не о зависти. Зависть свойственна человеку, но это не порок, а житейская слабость измученных.

– В «Новых Робинзонах» вы рассказываете о попытке горожан обосноваться в деревне. Насколько опасно для нашего человека то, что он так сильно оторван от земли, от корней?

– Никакие горожане, чужеродные люди, не могут спасти крестьянство. Сейчас счастливое время для деревенских – никто не заставляет работать, совхозов нет, рабство кончилось. Хозяйственные бабы пашут на огороде, выращивая там все на зиму, кормят хрюшку, пасут коз «на молочко» и трех овец «на варежки». Беда с детской одежонкой и обувью, дети-то растут, и купить другое не на что, а чтоб продать что-то, надо тащить мешки и бочки в город на рассвете. Уходят дни, а дома мужик пьет и детей гоняет. Слышала, что один, оставшись на хозяйстве, продавал соседям дочь за бутылку. Пьющие крестьяне посадят картошку и беспробудно отдыхают, а деньги берут у бабок – их пенсию. Возродить нашу деревню можно только одним образом – разрешить куплю-продажу земель. Алкашня немедленно все спустит и тронется в бомжи. Но крестьянское лобби не допускает этого. Потому что их субсидии кончатся, а им государство дает и на топливо, и на ремонт тракторов – но ведь никто не пашет! Поля заросли мелколесьем, а леса они продают на вырубку. Под Муромом, где я жила, были после войны насажены на сотни километров сосновые боры – чтобы спасти деревни, потому что если леса нет (он был вырублен в войну), то поселения там заносит песками, как в пустыне… Сейчас это косят под корень и вывозят, одни пни. На берегах Оки работают экскаваторы, добывают золотой речной песок… Ямы, запустение. Ока обмелела. А активно рожают в деревне только алкоголички, по семь-восемь ребят, детское пособие идет на выпивку, а дети голодают…

– В одном из последних интервью Людмила Гурченко сказала, что «в жизни ничего не надо ждать». Вы умеете не ждать?

– Я тоже иду напролом. Не печатали, не ставили – бунтовала. Вводили танки в Литву – шла под суд за оскорбление президента. Все это уже мной описано.

– Людмила Стефановна, у вас был период, когда вы были связаны с кинематографом, и Владимир Мирзоев снял фильм «Любовь» по вашей пьесе. Как вы сейчас относитесь к российскому кинематографу, смотрите ли фильмы, есть ли любимые режиссеры?

– Я зритель неприхотливый и люблю хороший конец. Надоело рыдать. Смотрю старое, любимое.

– Помните, когда впервые возникла идея создания вашего «Кабаре»?

– После университета я поступила в труппу студенческого театра «Наш дом», а это было чистое кабаре. Там-то меня и научили выходить на сцену, в золотой свет рампы, научили петь, подтанцовывать и смешить публику, но потом выгнали за опоздания (вечный мой грех), и всю сознательную жизнь я тосковала по сцене…

– В своих концертах вы создаете образы знаменитых актрис и певиц, среди которых Марлен Дитрих, Эдит Пиаф. Но почему вы берете только их мелодии, а тексты на известные шлягеры пишете другие?

– Я не могу и не должна копировать гениальных актрис, у меня совершенно другие задачи – делать свое. Собственный, новый, непохожий на оригинал текст диктует и другое поведение, другие краски. А копировать усопших сейчас научились в телевизоре с помощью анатомического пластикового грима, который делает лица неподвижными. Как зомби выпускают…

– С вашей программой «Кабаре-Нуар» вы объездили почти весь мир. В какой стране, городе вы обрели самую благодарную публику?

– Помните, Аркадина в «Чайке» роняет между делом: «Как меня принимали в Харькове!» Вы меня заставляете идти по шаткой дорожке. Ну что, обычно везде реагируют достаточно бурно. У нас же шлягеры, великие мелодии, часто повышающие пульс. Но реакция в русских городах, конечно, не сравнима ни с чем. Там понимают тексты…

– Есть ли у вас жизненное кредо?

– Да откуда! Мелкими перебежками – из окопа в окоп.