Кино со смыслом

К примеру, картина «Пробуждение от сна» молодого режиссера Фредди Мас Франчезы (немыслимая ранее копродукция Испании и Польши), история мальчика, которого мать оставила деду, а сама уехала к любовнику. Через какое-то время дед и внук находят общий язык. Затем сюжет прыгает на 12 лет вперед, и мы видим выросшего мальчика и одряхлевшего деда, у которого начинается распад личности. Внук отказывается от возможности открыть собственное дело и ухаживает за стариком до его смерти, а потом отправляется на поиски матери и без особого труда находит ее в Валенсии, где они когда-то жили. Та почему-то не только не узнает сына, но принимает его за ухажера и ведет к себе. Поскольку парень не говорит, кто он, разыгрывается довольно двусмысленная сцена, заканчивающася тем, что герой просто уходит, на чем картина и кончается. Все это довольно трогательно, поскольку мотивы беспамятства и потери-обретения родителей являются архетипическими и безотказно действуют на человеческие эмоции (недаром они столь часто встречаются в мыльных операх), но никакой мысли за всем этим не стоит. Тем более что мать остается загадкой не только для героя, но также для режиссера – и, соответственно, для зрителей. Конечно, предметом фильма могла бы стать непознаваемость человеческой природы для человеческого ума, но об этом постановщик, видимо, не догадывается.

Еще более чувствительную историю рассказала – при помощи романа Флобера – француженка Марион Лейн в фильме «Простая душа». Преданная женихом простушка Фелисите (Сандрин Боннер) поступает служанкой в поместье, где живет высокомерная барыня (Марина Фоа) с двумя детьми. Служанка привязывается к ним как к своим, но госпожа указывает ей на ее место – до тех пор, пока из-за собственной чопорности и черствости не лишается дочери. Превосходная игра Боннер и Фоа, будь она усилена режиссерской позицией, могла бы поднять картину над бытовым сюжетом и придать ей хотя бы мысль о жизни как непрерывной цепи обретений и утрат. Но, увы, Марион Лейн не помышляет ни о чем, кроме обычной, то есть поверхностной, экранизации классика, при которой воспроизводятся все физические перипетии, но улетучивается ее высший дух. Так или иначе, Сандрин Боннер (одна или вместе со своей партнершей) пока имеет все основания получить приз за лучшую женскую роль конкурса, хотя злые критики и говорят, что «страдательный залог», в котором ее часто используют, начинает приедаться.

Но кто уж точно приедается, так это известная немецкая актриса Катарина Гольбах в роли немолодой продавщицы Ханны («Луна и другие любовники» Бернда Бехлиха), которая последовательно теряет дочь, любовника, свежезаведенного мужа и вдобавок ко всему еще и руку. Но виновата в этом не актриса, которая добросовестно исполняет порученную роль. Виноват безжалостный режиссер, садистски насылающий на героиню все новые и новые напасти, яко Господь на Иова. Однако этой божественной параллели в голове режиссер не держит, поскольку она продиктовала бы ему совсем другое (во всяком случае, не столь заземленное) решение картины.

Современное немецкое кино давно ушло от экспрессионизма, который умел превращать лица в страшноватые, однако очень выразительные личины, и вернулось к неосознанному натурализму, черты которого сквозят в немецкой живописи, начиная со средних веков. Как правило, кино помнит о том, что крупный план обычного человеческого лица, спроецированный на большой экран, – зрелище не слишком приятное, и старается «ретушировать» героев или картинку, чтобы приблизить ее к человеческому восприятию. Некоторые немецкие режиссеры как будто забывают об этом и показывают персонажей в неестественно-неприглядном (по крайней мере, для иностранца) виде и безо всякого смысла препятствуют контакту между ними и зрителями.

Из ряда реалистико-натуралистических конкурсных картин выделяется «Сад» Сергея Овчарова – экранизация чеховской пьесы. Режиссер решил отойти от драматических толкований «Вишневого сада» и превратить его в комедию, дополнив водевильно-фарсовыми моментами и к тому же стилизовать под немое кино. Очень обидно, но Овчарова посгигла неудача – текст Чехова оказал ему такое сопротивление, что смешно не стало, а грусть и драматизм почти исчезли.

Наиболее сильное впечатление первой половины конкурса ММКФ произвела картина Екатерины Шагаловой, кинематографистки в третьем (!) поколении (дочери Александра Миндадзе и внучки Анатолия Гребнева) – «Однажды в провинции». Героиня фильма, незадачливая актриса, возвращается в глубинку к сестре, что дает режиссеру повод показать такую панораму российской жизни, убедительнее которой мы не видели едва ли не со времен «Маленькой Веры». В ней переданы и напряжение межнациональных отношений, и безысходность отношений семейных, основанных на мазохистском постулате «бьет – значит любит», когда женщины сами загоняют себя в порочный круг, развязать который может только кровопролитие, и полная неспособность людей управлять своими инстинктами.

Кстати, участвующие в конкурсе фильмы расставлены с умыслом: вслед за лентой Шагаловой показали исландскую картину «На семи ветрах» о тамошних провинциальных нравах, тоже весьма неутешительную. Тут уж просто не знаешь, плакать, что весь мир такой, или радоваться, что не одни мы такие.