Он наш Муреночек

Когда какого-нибудь гитариста, который слишком высокого мнения о себе, хотят поставить на место, ему часто говорят: «Тоже мне, Гэри Мур нашелся». Теперь он действительно нашелся, приехав в Москву по дороге из Киева в Питер. Особого ажиотажа перед концертом не наблюдалось. Причину можно было бы поискать в удивительной для нашей страны организации мероприятия (никаких вам кордонов, пятикратных проверок билетов, давок, очередей, ОМОНа на улице и глуповатого вида секьюрити в зале). Но к означенному в билетах времени не было заполнено и половины зала (эстетствующая публика подтянулась только с первыми аккордами).

Стоячий партер в «Лужниках» заменили бархатными стульчиками, которые поставили на почтенном расстоянии от сцены. «Вы так далеко, что мне приходится только верить, что вы там есть», – не выдержит Мур уже после второй песни. Декораций и прочих украшений сцены блюзмен не привез, оставшись черным пятном на фоне черного задника, мрачноватых инструментов и музыкантов. В итоге все началось буднично и даже грустно.

Гэри Мур старался. Он начал концерт с небезызвестной песни Pretty Woman и почти перед каждой новой произносил какие-то слова. Правда, ирландца не всегда можно было понять: он говорил быстро и невнятно, очевидно, думая, что Россия – страна, где английский знают с пеленок. Даже традиционное для зарубежных гастролеров русское «спасибо» не выучил. За что и поплатился. Например, после долгой тирады про блюз, уходящий своими корнями в 1960-е, он услышал в ответ лишь рык «Гарри, давай!», раздавшийся из пустоты. Такой ответ Мур получал на большинство своих вопросов, адресованных залу, и в эти мгновения очень грустил. Ему ничего не оставалось делать, как умолкать и заливать свое горе звуками любимого инструмента.

Между тем «плакать» Муру теперь сложнее, чем раньше, поскольку в новом альбоме он учел мнение тех ценителей блюза, которые упрекали его за излишнюю «слезливость» и работу на публику. Теперь лирики меньше, больше позитива. Вообще, надо сказать, что Мур – музыкант, умеющий подстроиться под обстоятельства. Например, до 1991 года он увлекался тяжелой музыкой и за свою жизнь перепробовал много стилей. Он никогда не брезговал знакомствами, благодаря которым в конечном счете и «поднялся» (чего стоит хотя бы история с тем, как во время записи очередного альбома он уломал заглянуть на студию куда более статусного Джорджа Харрисона). Зная, что «голыми» гитарными соло денег не заработаешь, он запел. Но при всем своем прагматизме Гэри Мур остается музыкантом-фанатом, для которого нет в жизни большего счастья, чем извлекать из гитары самые причудливые звуковые комбинации.

Судя по столичному концерту, вокальные партии для Гэри – не более чем «обязательная программа», зато в гитарные соло он вкладывает всего себя без остатка. Его гитара то воет пожарной сиреной, то пищит робкой мышкой, то устраивает музыкальную «потасовку» с клавишными (естественно, побеждая уже в первом раунде за явным преимуществом), а потом как будто никак не может завершить композицию, до последнего оттягивая финал. Сам музыкант при этом сильно зажмуривается, на лице возникает гримаса, а тело сгибается пополам. Однако наша публика на все эти страсти реагировала довольно сдержанно. Если песня известная (как правило, лирика с альбома Still Got the Blues, больше 15 лет назад сделавшего Мура Муром и потеснившего с блюзового олимпа самого Эрика Клэптона), ее сопровождали жиденькие аплодисменты в начале и дежурные в конце. А новые произведения не вызывали даже такой скромной реакции. И только в финале, когда зазвучали аккорды главного хита Still Got the Blues, народ проснулся. После этой песни партер, почуяв, что артист уходит, а деньги «уплочены», встал, наконец, с бархатных стульчиков, подобрался поближе к сцене и разразился-таки овацией. В ответ москвичи получили на «бис» еще один хит– Parisienne Walkways. Его уже встречали поднятыми вверх руками, танцами и даже плакатами. Тут бы и начать концерт заново, в уже расслабленной обстановке. Но дядюшка Мур, исколесивший до России пол-Европы, должен был получить свой заслуженный отдых после честно отыгранного концерта. Так что в недополученных эмоциях зрители могут винить только самих себя.