Солистка группы Shoo Шуня Балашова

– Шуня, вас приглашают на различные культурные мероприятия – «Ночь музеев», выставки, теперь вот позвали и на «Звездный вечер». Как вам работается в таком «корпоративном» формате выступлений?

– Я бы не назвала его «корпоративным». Нам очень нравится работать на мероприятиях, которые сопровождает музыка, потому что это необычный способ заинтересовать людей, а на таких мероприятиях люди очень открыты ко всему новому. Может быть, они и не думали услышать музыку, а вдруг слышат ее и удивляются. Удивление – это очень хорошее воздействие на людей, и мне очень близок такой «неожиданный» формат выступлений.

– Вы выступали на довольно разношерстном фестивале «Дикая Мята», и на интеллигентной «Усадьбе Джаз», и в филармонии – в общем, сложно найти площадку, на которой бы вас не слушали. А куда вас еще не звали и где хотелось бы спеть?

– Есть много маленьких, начинающих фестивалей, на которых выступить всегда интересно, особенно на этнических. Есть большие международные фестивали – это наша цель. Например, Bosco Fresh Fest или разогрев какой-нибудь известной команды на ParkLive... Мне кажется, что сейчас народ очень настроен на подобные мероприятия. И вообще, на фестивалях всегда собирается публика с хорошим настроением.

– Жанр, в котором работает группа Shoo, вы называете «абсолютным соулом». А что это такое?

– Термин придумали мы сами, потому что та музыка, которую мы исполняем, не ограничивается ни одним из жанров. Мы сочетаем разные стили, разные народные музыкальные мотивы. И так как в нашей музыке практически нет границы между народной музыкой разных стран, то мы достигаем некого абсолюта как раз в плане отсутствия границ. В нашем музыкальном сознании – огромная планета без границ. Русская музыка соседствует с африканской, арабская – с испанской и т.д. Поэтому мы взяли слово «абсолютный». А «соул» – это и единая мировая душа, и одноименный стиль музыки, игра слов. Вот такое сложносоставное название стиля.

– Эту «мировую душу» вы выражаете через русский язык, который молодые музыканты в своем творчестве не особенно жалуют. Как вам кажется, соул и «великий и могучий» – это вещи легко сочетаемые?

– Мы начинали выступать пять лет назад, как раз в октябре у нас будет небольшой юбилей. В первые два-три года нашего существования мы слышали только: «Ой, ребята, надо петь на иностранном, русский язык у нас не любят, он не способен хорошо звучать...» Но сейчас я наблюдаю противоположную тенденцию – музыканты стали «осваивать» родной язык. А я всегда считала, что русский язык достоин того, чтобы на нем петь. Просто нужно хорошо работать со своими текстами, шлифовать их, и тогда музыка с русским языком звучит в гармонии. Вообще, тексты – это важная составляющая нашего творчества, нам очень хотелось бы, чтобы люди понимали смысл песни.

– Однажды вы участвовали в выступлении, посвященном Сергею Курехину. Это была ваша инициатива или вас позвал Александр Кушнир, ныне главный популяризатор творчества Курехина?

– Получилась интересная ситуация. О том, что Кушнир написал книгу о Курехине, я узнала только после нашего знакомства. Я, мой папа, все наши родственники очень любим Курехина, у нас даже есть связанные с ним фрагменты жизни... Очень близкий друг нашей семьи был его преподавателем по скрипке, когда Курехин жил в Евпатории, нашем родном городе. Музыка Курехина с нами всю жизнь, и когда я узнала, что Кушнир написал книгу, я удивилась: «О, книга про Курехина!», а он удивился: «О, ты знаешь, кто такой Курехин!» Сейчас ведь о нем мало помнят. После мы узнали, что у Алексея Айги есть программа «Курехин: Next», и рискнули предложить свое участие. Мы исполнили композицию «Последний вальс» в нашей обработке и нашу авторскую песню «Капитан», посвященную Курехину.

– Легко ли сейчас, пользуясь термином создателя «Дикой Мяты», существовать «дикорастущим» музыкантам?

– Официальных путей не так много: это либо продюсер, либо инди-продюсер. Но есть и нестандартные пути развития артиста, например, с помощью всяких «хипстерских» фестивалей и тусовок... Мне нравится, что сейчас есть все условия для того, чтобы музыканты развивались сами, есть много возможностей для музыканта «без крыши». У группы Shoo нет продюсера.

– Как-то раз ребята из группы Zero People рассказывали, что молодой группе обязательно нужен директор, потому что те слова, которые говорят им критики напрямую, могут их сильно ранить...

– У нас нет директора, я занимаюсь всем сама, а критика – это очень важно, и слышать ее должны все участники коллектива. Критика не травмирует и не радует, это рабочий момент, во время которого мы с группой обсуждаем наше творчество, наши выступления. Это одна из главных вещей, которая тянет нас вперед и не дает расслабиться.