Актриса Чулпан Хаматова

– Чулпан, в историко-биографическом фильме «Достоевский» вы играете первую жену писателя Марию Исаеву, даму роковую и неуравновешенную…

– Мария Исаева – не роковая женщина, а больная, с многочисленными комплексами. Мне было интересно строить ее образ в ракурсе жизни Достоевского. Прежде всего, в своей работе над ролью я отталкивалась от Федора Михайловича, как от художника, который живет в мире настоящих отношений с этой женщиной. Мысленно начертила для себя схему этих отношений с его стороны: каторга, пасынок, деньги. Про саму Марию Дмитриевну Исаеву мало что известно, есть только воспоминания очевидцев, письма Достоевского брату, личная переписка Исаевой и Федора Михайловича. Я определила свою героиню, как «палку в колесе», вгоняющую Достоевского в состояние невозможности нормально жить и творить.

– Но Мария Дмитриевна была светом для ссыльного Достоевского, его музой, прототипом многих героинь, в частности Катерины Ивановны в «Преступлении и наказании», а в конце жизни Грушеньки в «Братьях Карамазовых». Значит, он ее не забыл, хотя к тому времени у него была другая семья?

– Мария Дмитриевна была королевой в небольшом городке, но, оказавшись в Санкт-Петербурге, утратила чувство своей значимости. В итоге, как бы растворившись в столице, которая ее не приняла, она в скором времени умирает. Исаева принадлежала к типу женщин с претензиями на большее. Есть такие дамы, которые всегда уверены в том, что они достойны лучшего. Моя героиня чем-то напоминает старуху из сказки Пушкина о золотой рыбке. Исаева в духе пушкинской старухи могла бы сказать, причем вслух, что мужа-писателя ей мало, Петербурга – мало, денег – мало, любви – мало… Она все время провоцировала Достоевского на поиски чего-то другого, чего жаждала ее больная натура. И в таком пессимистическом, зачастую темном и болезненном ощущении жизни Мария Дмитриевна разрушила саму себя и частично Федора Михайловича.

– Наверняка в Настасье Филипповне – героине «Идиота» есть черты Марии Исаевой: тот же душевный надрыв, внутренний мятеж, сложная личная жизнь, максимализм?

– Моя героиня не надрывная, потому что не тонкая. Возможно, она искренне верит в то, что обладает тонким душевным миром, но на самом деле это не так. Ей хочется быть поломанной, страдающей, необычной, чтобы удивлять других. Но при этом она не знает ни что такое сострадание, ни что такое настоящая рана в душе. Ведь даже с тем, что ей подарила судьба, включая встречу с великим писателем, можно было прекрасно жить и сделать своего мужа счастливым. Но Достоевский не был счастлив с Марией Исаевой.

– Чем тогда вас, сыгравшую гордых, женственных, сильных и романтических героинь, привлекла эта роль?

– У меня никогда не было такой роли, и когда она появилась, я не смогла отказаться. А получился ли у меня образ Марии Исаевой таким, каким он мне представляется, скажет зритель.

– Возможно, вы взялись за роль Марии Исаевой, чтобы на ее печальном примере понять что-то важное для себя?

– Ничего для себя мне играть вообще неинтересно. В нашем кино очень редко предлагают роли, не используя амплуа актера или то, что он и так умеет хорошо делать. Поэтому я очень обрадовалась, когда Владимир Иванович Хотиненко сразу согласился с моим видением роли Исаевой, а Женя Миронов поддержал нас. В результате роль Марии Исаевой стала для меня неким открытием. Я же театральная актриса, и поэтому в кино мне часто бывает очень скучно, причем по-настоящему скучно. Если нет хорошего режиссера и нет серьезного материала, то, участвуя в таком кино, можно «сдохнуть».

– С Евгением Мироновым вы играете в спектакле «Рассказы Шукшина». Для вас фильм «Достоевский», где он играет писателя, а вы – его первую жену, – продолжение творческого союза или нечто отдельное – с чистого листа?

– Скорее продолжение, чем начало. Хотиненко позвал меня на роль в своем фильме после того, как посмотрел спектакль «Рассказы Шукшина». А вообще с Женей Мироновым я готова отправиться в любое плавание, даже самое рискованное.

– Когда вы снимались в фильме о жизни Достоевского, задумывались о том, что значит лично для вас, известной не только ролями, но и благотворительными проектами, фраза классика: «Стоит ли слеза ребенка всех благ мира?»?

– Федор Михайлович верил в Христа, но не верил в Бога как в некую высшую правую силу. Он не сомневался в том, что был Христос, что он прошел весь свой путь, неся крест, и за это пострадал. Страдания, даже когда человек несет людям правду и свет, в книгах Достоевского очень хорошо прописаны. Писатель сомневался, если я правильно поняла его творчество, в существовании боженьки, который любит всех людей одинаково. Я тоже думаю, что в мире не такое простое распределение судеб людей, даже если каждый живет по библейским заповедям. Вера в Бога не служит гарантией ни счастья, ни здоровья… Хотя я очень верующий человек.

– Чулпан, вы так серьезно относитесь к каждой своей работе над ролью. Не бывает ли у вас разочарований, когда вы сильно выкладываетесь, а результат не тот? Или вы сразу отдаете себе отчет, что в нашем мире все относительно, в том числе и успех, и любовь зрителей, и оценка творчества?

– Все относительно, кроме Майкла Джексона (смеется). Об этом я всегда знала, а мой опыт работы за границей только подтвердил теорию относительности. С самого начала творческого пути мне не понравилась популярность. Когда я стала давать интервью и была при этом открыта, то быстро поняла, что я, Чулпан Хаматова, как человек, как актриса, вовсе и неинтересна. У меня был очень долгий период, когда я закрылась и вообще не общалась с журналистами, потому что не видела в этом никакого смысла. Если бы не Фонд «Подари жизнь», я бы вообще не давала интервью. Если ты хорошая актриса, нет необходимости быть на обложках журналов и рассказывать о своей жизни.